И С Т О Р И Я     С В Е Т Л Ы Х     В Р Е М Е Н

ХРИСТИАНСТВО

РОЖДЕСТВО И КРЕЩЕНИЕ (ЧАСТЬ ПЕРВАЯ)

В период наивысшего подъема Аквариума БГ почувствовал себя вправе войти в христианский миф и взять там свое. Это была первая в России встреча христианских и рок-н-ролльных ценностей. Я думаю, это было самое высокое и прекрасное время Аквариума, 1984-1986. Подобно Битлз 1966-1967, Аквариум почувствовали, что они могут все. Что на высоте, ими набранной, все позволено. И так оно и было.
"Боящийся в любви несовершенен" было поставлено эпиграфом к "Дню Серебра" - без сомнения, утверждая это от первого лица, БГ знал что он говорит. Этот самый негромкий альбом Аквариума стал чем-то вроде их Евангелия. И немногие в России в своей работе выходили на такие высоты. Евангельские символы появляются в песнях БГ года с 1983. БГ вдруг врубается, что вокруг рок-н-ролла существует мощная духовная традиция - на Руси фактически основная - церковная. "В церкви я нашел объединение и тихий праздник". Он понял, что его рок-н-ролл не одинок. Что есть кто-то еще - но Другой. Без сомнения, знакомство с христианской духовностью помогло ему установить свой миф и подвести под него еще одно основание.
Увеличивается удельный вес христианской символики в песнях, песни обретают напряженность эсхатологического мировидения. Некогда цельный мир Аквариума раскалывается - Война или Светлые Времена - третьего не дано.
В этом расколе выстоял Цой. Башлачев пел о том же: то, что не дух - то прах. После Башлачева церковные колокола могут звонить блюзами и рок-н-роллами. БГ пел о символах жажды и серебра - серебряной купели и чистоты грядущего преображения. Каждая его песня говорила: этот мир не одинок, я виду что-то еще, я знаю о чем-то еще. "И будь я проклят, если это мираж". Вода его христианизировалась - теперь это была вода купели - очистительная. БГ почувствовал себя вправе брать себе евангельские слова "я стану водой для тебя", "туда, куда я - за мной не уйдет никто", "I am church". А порой это мог быть развеселый карнавальчик из христианской апокалиптики с женщиной верхом на шершавом козле.

Думается, весть рок-н-ролла звучит так: "весь человек есть правда", возражая Апостолу Павлу с его "весь человек есть ложь". Делай, что хочешь. Рок-весть противоречила общехристианскому пониманию природы человека, которая вся правдой быть не может. История рок-музыки - это развертывание этого "делай, что хочешь", реализация новой свободы в самом широком спектре. В молодежной Телемской Обители Бог разрешил все, и результаты вышли самые разнообразные.
Церковники в свое время ниспровергали рок-музыку, приводя в пример ее демонические крайности - с тем же успехом они могли ниспровергать поэзию, выставив кощунственные строки Бодлера или Маяковского. Рок-н-ролл начался с вызова христианству буржуев - похожему на хороший тон или правила уличного движения больше, чем на религию. Это был вполне естественный ход для западного тинейджера. В России в этом смысле воевать было не с кем - нас душила другая машина, государственная. В нашем роке вообще нет антиклерикальных песен - таких как "Религиозная Рвота" Дэд Кеннедиз или "Пидор на Небесах" Роттена (Первоначальное название песни "Religion"). Думаю, скоро они появятся.

На Руси светская и церковная традиции впервые соприкоснулись в XIX и особенно в начале ХХ века. На стыке этих традиций рождаются самые интересные русские философы и писатели. И их взаимопроникновение всегда было очень полезным для обеих сторон. Из наших рокеров Борис Гребенщиков первый, кто реально поднял эту тему - искусство или христианство. Он первый поставил этот вопрос - могут ли они вместе работать? Он даже давал концерт в действующем Соловецком монастыре. Монахи, правда, на концерт не пришли. Накрапывал дождик и они сидели по темным кельям.
Зря.

Подобно тому как в православии Богородица, родившая Богочеловека, снимает с твари клеймо первородного греха и предваряет возможность обожения всей твари - точно так же рок-н-ролл в Аквариуме возвращает человеку первородную радость, снимает с него вину.Мотив невинности - один из основных мотивов мирового рока, и Аквариум тут не исключение. Мы, рок-музыканты - невинные дети. Нашими устами глаголет истина. Миф о детстве вообще самый большой кит поп-культуры. Замечу, что кит - животное божественное. Этот же мотив невинности есть в русском приватизированном православии - у Достоевского, Розанова, Бориса Пастернака. Константин Леонтьев (вслед за монахами в кельях) презрительно называл такое православие "розовым" и усматривал в нем прелесть бесовскую. Но именно этой своей стороной православие встречается с рок-н-роллом.

Что же Аквариум?
Сначала я приведу высказывание Осипа Мандельштама, одного из самых исторически чутких культурологов начала ХХ века: "Искусство не может быть жертвой, ибо она уже совершилась, не может быть искуплением, ибо мир вместе с художником уже искуплен, - что же остается? Радостное богообщение, как бы игра отца с детьми, жмурки и прятки духа." Мандельштам написал это в военный 1915, к конференции русского религиозного Общества. Это одна из рок-н-ролльных истин.
Но без сомнения: православие БГ, синтезированное с другими религиями и философиями, перестает быть соборной истиной. Есть православие, вошедшее в рок-н-ролл - наравне с другими религиями. В отличие, скажем, от питерской группы "Трубный Зов", чья музыка является методом утверждения именно христианских ценностей, в Аквариуме христианство вторично по отношению к рок-н-ролльной вести. Потому что мир открыли заново Битлз, а не священники.
Опираясь на содержание песен и пытаясь не касаться вопроса "БГ - частный человек", можно сказать, что Бог, всегда находясь в мире возможном, в зрелом Аквариуме начинает персонифицироваться, обретать слово. Еще в песне "Гость" БГ споет:

И только когда я буду петь
Где чужие взгляды и дым
Я знаю, кто встанет передо мной
И заставит меня и прикажет мне
Еще раз остаться живым

В "Хозяине" Бог получает реальное воплощение. Отношения Бога и Человека в песне дружеские, почти братковские. Герой песни разговаривает с Ним накоротке:

Но хозяин, когда ты захочешь пить
Ты вспомнишь мое ремесло

Это удивительно согласно с афористической мистикой Н. Бердяева, с его мыслями о творчестве человека как свободной покорности Богу. Бог одинок без человека, он тоскует по ответной любви - ответу на свой божественный зов. Гребенщиковские Гости - Орел, Телец и Лев - ждут от человека слова ответа, того, что Бердяев называл "антропологическим откровением".
В зрелом Аквариуме Бог и человек стоят лицом к лицу, близко. У БГ много песен-молитв - он просит о помощи:

Храни меня, пока не начался джаз

Таких чистых моментов немного в рок-н-ролле; у VELVET UNERGROUND есть такая песня-молитва, "Jesus". "Иисус, помоги мне в моей слабости, меня сносит с моей колеи" - поет Лу Рид.
Иногда БГ случается ощутить подарочность своего проживания под надежной крышей, подарочность своего счастливого билета. Кажется, в одном из вариантов "Я хотел петь" он поет так:

Но я знаю, что если загнать меня в угол
Едва ли я буду там петь

ОТЦЫ-ПУСТЫННИКИ (ЧАСТЬ ВТОРАЯ)

Наговорившись об Аквариуме, попробую прояснить такой вопрос: как соотносятся современная поп-музыка ("музыка Битлз подарила им Тело Негра" сказал один негр) и такая варварская религия как христианство ("не мир я принес в мир, но меч").
Это совершенно необъятная и неуловимая тема. Так или иначе христианские смыслы проступили в поп-культуре. О попсе не может быть разговора, хотя именно она с циничной наглядностью развенчивает любой религиозный символ. Но все эти символы парадоксальным образом утверждаются заново.

Леннон мог прикалываться - мы популярнее Иисуса Христа - потому что это была правда. В качестве ответа на это заявление христианство в лице техасского ку-клус-клана смогло лишь инспирировать местных ковбоев сжечь дюжину пластинок - ничтожнейшую часть тиража Битлз. Короче, с христианством рокерам все было ясно сразу. Они ни во что не врубаются. Это далекая, темная и варварская религия. Их собрания скучны, их мораль фальшива, их адепты злонамеренны. Вот откуда эти перевернутые распятия металлистов и их буффонада во славу инцестов и пыточных орудий.
Христианство - дело темное, но, совершая экспансию на всю территорию мировой культуры, поп не мог не столкнуться с христианством. Он должен был пройти все моменты западной культуры и пережить их в себе. А поскольку с точки зрения исторической христианство - соперник поп-культуры, то последней необходимо было присвоить себе христианскую символику и в итоге ее развенчать, равно как и утвердить ее по новой и на своих собственных примерах. Следуя логике вечного возвращения, на какой-то стадии поп-культуры христианский миф в ней повторится.

Хиппи не могли знать христианские истинны: им распахнул свои объятия коварный Восток. Отрицая благородную истину страдания, они могли стать буддистами, кришнаитами, даосами, но не христианами.
Все началось в Калифорнии. Хиппи рождается из сложения стихий музыки, солнца и воды. Снова как в добиблейские (или постбиблейские) времена все забывают что такое грех и что такое страдание. Пляжи, мотоциклы, серфинг, психоделический музон. Они забывают, что такое время. Тот же БГ советовал никогда не смотреть на часы. Естественно, моралью новой нации стал гедонизм. Мир это счастье. Счастье это удовольствия. "Не могу никак получить удовлетворения" - вопил Джаггер в одной из своих предельно глупых песен, ставшей монстром всех хит-парадов.
Счастливейшие моменты Битлз случаются, когда Леннон закрывает глаза и отказывается что-либо понимать
в этом мире - и мир отлетает на расстояние. Битлз открывают легкую, как мяч, многоцветную планету в солнечных лучах, где нет страдания, как может быть наша земля видится Богу в настроении. Приняв этот мир как единственно возможный, Стоунз движутся в Храм наслаждений. В качестве источника вечного наслаждения Стоунз открывают самих себя.
Недаром именно Стоунз стали зримым образом новой морали (именно - морали!). Лучшую музыку они играют, изгнанные из своего Храма Тела ("Изгнанники на Главной Улице"), преследуемые героиновыми кошмарами. Помимо того, что это самая дальняя экспедиция белого человека в Страну Блюза, "Exile On Main Street" это Стоунз, смотрящие в лицо злому року -твой храм превратился в кусок дерьма - и играющие при этом лучшую свою музыку, музыку стоицизма. Сейчас Мик превратился в маску Смерти. Знаменитые концерты Стоунз 1989 были триумфом мертвецов, бряцающих костьми. Они лишь доказали, что их тематика была тематикой тленна и праха. "Удовлетворения!" - кричит в свои пятьдесят и будет кричать Мик.

Итак, эра хиппи восславила наслаждение. Сложно восславить что-то другое под калифорнийским солнцем. Или в летнем буддийском Лондоне. От христианского мироотношения они были страшно далеки. Первый проблеск христианства в поп-культуре случается совсем на другом побережье Америки - в нью-йоркских трущобах, на гноище современной цивилизации. "I feel just like Jesus son" - споет Лу Рид о своем героиновом приходе. Назовем это началом совершенно другой эпохи. Панк начинается с признания того факта, что этот мир так же реален, как и тот, и с принятия того факта, что этот мир тебя убьет.
Такой художник лишен права выбора. Он не может петь о любви и не петь о насилии. Он не может не
вглядываться в мир, потому что там его ждет смерть, возможно насильственная. За этим стоит христианский архетип. Но помимо описания нью-йоркских прелестей, Velvet Underground создали прекрасные песни о любви, чудесные песенки-считалки Мо Такер и даже рок-н-ролльнную молитву. Если Битлз этот вечная сказка, то VU это столь же непреходящее ослепительное искусство. Но в отличие от сказочника, у художника нет права выбора. Это просто разные профессии. Другое дело, что их можно пытаться соединить.
Другой гигант-долгожитель панка, Игги Поп, вскрывая вены на концертах, царапая себя и избивая микрофоном, прыгая в толпу, впервые выставил себя Жертвой, изобразив (средствами сценического искусства) символ рок-звезды, восходящий к христианскому архетипу. Концерты The Stooges, в свое время ужаснувшие мирных хиппи, стали первым панковским шоу.
Панк развенчивает мессианскую идею рок-н-ролла, и сам рок-н-ролл обзывает Великим Надувательством. Сид Вишес - вот кто главный герой рок-н-ролла, его подлинный Ромео, его невинноубиенный - ха-ха-ха! Да и вообще кайф - это газовые камеры, - отвечали панки своим старшим товарищам.
Но поп-культура - чудовищный парадокс. В панке рок-н-ролл снова захотел поглупеть и послать всех и вся, но именно панк открывает для поп-культуры святоотеческое христианство. Убив гедонистический дух 60-х, панк населяет поп-культуру вполне средневековыми персонажами - придворными шутами, на празднике Ее Величества громогласно обзывающими Королеву (Роттен), апостолами католического целибата (монах Морисей), мучениками в язвах и цыпках, носящими вериги, певцами смерти и загробного мира (Ян Кертис), яростными проповедниками и поджигателями (The Clash).
Пистолз первые вводят в поп-культуру Иисуса Христа в виде карнавально-балаганном - распятый Роттен, показывающий с креста язык. Они же вводят в пантеон мифов первого невинноубиенного - Сида. Помимо того, что Сид - герой рок-н-ролла, он же невинный мученик, агнец, любивший сладости и миньеты, а вместо этого получивший рок-н-ролльный крест и посмертие тинейджерского святого. Профанация достигает своего чудовищного апогея.
Короче, прошлое Европы, десятилетие назад закиданное цветочками, на секунду воскресает как живое. В каких-то панковских героях Европа словно вспоминает себя, свою боевую молодость. Религией этой молодости было христианство.

Главный же рецидив христианского сознания в поп-культуре - ICONS. Рок-иконы, такие как Джоплин, Морриссон, Хендрикс, Вишиус. Их смерти собрали вокруг себя культ. И культ этот христианской природы, равно как и публичная смерть (на глазах медиа) и все, что за ней следует (культ).

Но мы не договорили о христианстве. Эпохе 60-х удалось открыть тот аспект Христа, который нашел свое идеальное воплощение в св.Франциске - цветочки и сестрицу-водицу. Панк открывает его келейную, мрачную и огненную сторону, источник которого - это громкое НЕТ, сказанное миру, христианство отшельников и огненных проповедников, бичующих мир. Приведу британский пример. Группе Sex Pistols нужно было чем-то добить свой альбом, но ко времени его комплектации, они уже ничего не могли и не хотели. "Bodies" - предпоследняя их песня, сделанная на грани помрачения, за несколько месяцев до последнего безумия их американских гастролей, после которых Роттен скажет, что всегда ненавидел панк-рок и любил только реггей.
"Bodies" - это предсмертная паранойя Пистолз (в кромешный мрак они погрузятся в своей последней песенке "Belsen Was a Gas", взятой из школьных архивов Сида Вишеса), но это и их последнее НЕТ и одновременно черная стрела в сердце гедонизма 60-х. Там поется просто о девчонке из Бирмингема. За Пистолз таскалась одна безумная фанатка, Паулин. Она всегда торчала в первых рядах и своим маниакальным взглядом вселяла ужас в Роттена. То и дело она попадала в дурдом. Прячась там от
санитаров, она несколько дней прожила на дереве, откуда писала письма своему кумиру. Однажды она написала ему, что ее трахнул какой-то санитар и ей пришлось делать аборт. Роттена это почему-то стукнуло по башке и в один из кислотных приемов он увидел себя этим зародышем: как его вытащили на фабричный стол, сунули в целлофановый пакет и спустили в сортир. Об этом песенка. Роттен вживается в образ, и его SCREAMING FUCKING BLOODY MESS выдает такое проклятие миру, которое может взять напрокат любой христианский проповедник. "Я не животное" - орет Роттен, "я не жертва аборта, я не плоть, я не кровавый кусок мяса". Когда какой-нибудь святой в рубищах бичевал этот мир, распинаясь на базарной площади, у него получалось что-то подобное. И с точки зрения искусства я не знаю песен, равных этой.
Видение католика Джонни Роттена - кошмар современной цивилизации, где таинство рождения неотличимо от любого другого фабричного процесса - есть обвинение миру, и звучит оно сильнее всех книг или кафедральных проповедей, потому что сделано оно с помощью современной техники.

Я лишь хотел проиллюстрировать, что дух христианства возникает поверх всех цитат и поверх всех намерений. И этот дух наиболее реален там, где реален страх и трагедия, которые в Аквариуме не выведены в песни.

И в общем-то это глава о Янке Дягилевой, которую я не смог написать.

дальше