Примечание www.aquarium.ru: это первое интервью,
данное БГ после ноября 2003 года :)

Свободу каждый должен отбивать для себя сам
Анастасия Сорвачева, "Огонек", No. 1'2005

Здравствуйте, Настя, не напомните ли вы мне имена трех волхвов? - такими словами меня встретил перед одним из своих концертов Борис Гребенщиков, когда я пришла брать у него интервью для "Огонька". В голове лихорадочно вертелось совершенно не к месту одно-единственное: "Металл, металл... При чем тут металл? Как на экзамене, сейчас провалю, и ничего не выйдет". Из-под желтоватых затемненных очков человек в красной, вышитой розочками жилетке и белой рубашке с жабо и застегнутыми на запонки манжетами смотрел на меня насмешливо и с интересом. Имен Мельхиора (вот при чем металл-то), Каспара и Валтазара, как их на Западе называют, я не вспомнила.

АС: А вы что, тоже забыли?
БГ: Нет. Не забыл. Я просто тогда был в другом месте.

(Так, на грани шутки и серьезного, интервью и прошло.)

АС: Сейчас праздничная рождественская неделя идет. Для вас Рождество имеет какое-нибудь значение?
БГ: В Рождество родился Господь наш, Иисус Христос!!! (Ударяет кулаком по столу и смеется.)

АС: Вы в чудеса и сказки верите" у вас на сайте www.aquarium.ru под рубрикой "Книжная полка" - большая подборка литературы в жанре фэнтези...
БГ: Это мой подбор. В данном случае я выступаю как посол группы и поэтому имею наглость делиться тем, что мне нравится. А вы что, считаете это сказками?

АС: В частности, предложенного вами Льюиса с "Хрониками Нарнии" я считаю переложением Библии для детей...
БГ: Да. Но если выбирать между двумя произведениями: одно, как говорят, написано Богом, другое, как говорят, написано Льюисом - какое бы вы выбрали? Какое из них легче читается? Вот вы Новый Завет читали? Наверняка, частями. Как начинается Евангелие от Матфея? Не помните. А как начинаются "Хроники Нарнии" все, кто читал, помнит - дети попадают в шкаф.

Еще вопрос: чем отличается произведение Джона Роналда Руэла Толкиена от большинства книг, вышедших и ставших популярными в XX веке? Говорите, там есть место чуду? Место чуду и в нашем мире есть, просто мы закрываем на это глаза. Попасть в созданный Толкиеном мир, если подумать, тоже не очень хочется. Чем он отличается от нашего мира, кроме того, что там идет чудовищная война и вот-вот все человечество будет втоптано просто в полное дерьмо... У нас такого пока еще нет. Наша действительность, с этой точки зрения, лучше.

Книга Толкиена отличается от большинства произведений XX века только одним: в ней есть герои, которым хочется открыть сердце. В этой книге есть люди, которые лучше, чем мы с вами. В то время как в нормальной книге XX века все герои не лучше, чем мы с вами, а иногда хуже. Толкиен вернул нам людей, о которых приятно читать, которым хочется подражать. А в большинстве остальных книг подражать некому и ни с кем не хотелось бы поменяться местами. И поэтому, с моей точки зрения, хорошее фэнтези - это никак не сказки. Это то, к чему мы стремимся. Ведь мы стремимся стать немножко лучше, чем мы есть. Вернее, раскрыть свой потенциал. И нормальная литература нам в этом помочь не может, потому что нормальная литература живет на том, что все ущербны, плохи, у всех мрак и похмелье. Фэнтези возвращает нам "нормальных нас".

АС: В 2005 году выходит ваш новый альбом - когда, как будет называться?
БГ: Новый альбом был закончен 5 декабря. Выйдет он, вероятно, в начале февраля. Название его я должен держать в тайне. Я обещал. В нем звучат африканские инструменты. Это решение пришло благодаря естественному процессу развития. Африка - это страна, которая помогает нам вновь обрести свои эмоции, поэтому мы уверены, что небольшое вливание африканских эмоций никому не помешает. Сам в Африке я практически не был, это все еще впереди.

АС: Почему вы говорите, что Африка помогает нам вновь обрести свои эмоции?
БГ: Объясняю: человек рождается в каждой культуре для того, чтобы обрести какие-то навыки. Умные люди говорят, что люди рождаются в Африке для того, чтобы обрести связь со своими глубинными эмоциями, базовыми эмоциями, для которых в человеческом языке даже нет названия. Поэтому наш альбом будет чем-то очень особенным. Такого мы еще никогда не делали.

АС: Там хотя бы слова, тексты есть?
БГ: Да, несколько. (Смеется.) Иногда мы поем песни со словами. В наши времена - это редкость. Но я считаю, что это незаслуженно забытый жанр - "песня со словами".

АС: В альбоме "Сестра Хаос" есть песня "Брат Никотин". Для нового альбома была записана песня "Мама, я не могу больше пить", которая выставлена на сайте "Аквариума". Это что, борьба с пороками прошлого?
БГ: Нет у нас пороков. Мы пытались найти хоть один порок в группе, но так и не смогли. А песня "Мама, я не могу больше пить" в новый альбом не войдет. Но там есть такие песни, как "Бессмертная сестра Хо", а есть - "Бессердечные братья Забодай". Там много чего есть.

АС: Зачем вы искали пороки в группе?
БГ: Нам нужны были какие-то пороки, чтобы эффективнее проводить сценическую политику. Объясняю: люди приходят на концерт для чего? Глупцы и простаки считают, чтобы слушать музыку. Нет, это абсолютно не так. Люди приходят на концерт исключительно для того, чтобы посмотреть, как музыканты борются со своими пороками на сцене. Для этого мы и искали пороки в своей группе, но к своему стыду поняли, что у нас пороков практически нет. Мы настолько близки к ангелам, насколько это возможно.

Тур по Германии, который мы предприняли в декабре, стал первой ступенью к новой стадии "Аквариума", во время которой мы будем культивировать пороки. Иначе музыка грозит зайти в тупик. Эта новая стадия развития "Аквариума" началась вместе с новым альбомом. (Смеется.) На самом деле в последнее время все возвращается на круги своя. То, что происходит сейчас на русской так называемой эстраде - прямое возвращение к 1970-м. Все слушают сейчас 70-е. Вся политика, следуя моде, тоже возвращается к 70-м. То есть начинается грандиозный новый застой. И поэтому нам приходится действовать. Как мы были в 70-е альтернативой и оппозицией происходящему на большой эстраде, так и теперь нам приходится занимать это место.

Началось все с немецкого декабрьского тура. Мы приехали в Германию с серией "домашних концертов". На сцене, скажем, не было барабанов. Мы переносим "домашние концерты" в новую фазу. Теперь мы играем только их, даже если эти "домашние концерты" играются на Куликовом поле. "Аквариум" собирается сыграть концерт на Куликовом поле 5 марта. А к следующей зиме мы, может быть, подготовим Ледовое побоище. А летом собираемся сыграть концерт на месте Трафальгарской битвы (сражение парусного флота у Атлантического побережья Испании. - Ред.) Это будет первый плавучий концерт "Аквариума". (Смеется.)

АС: В реальной жизни несуществующий?
БГ: Почему же, любой специалист в области литературы вам скажет, что наташ ростовых у нас в России хоть пруд пруди. Ну если не пруд, то полпруда точно.

АС: И в моем поколении есть? По поводу моего поколения, молодежи до 30-ти: к нам приклеили ярлык "поколения 0" или "поколения никаких" - не боремся, не протестуем, не хиппуем, идеалов нет. Часть из нас - ваши поклонники, вы видите нас со сцены, общаетесь. Согласны ли с этим ярлыком?
БГ: Вы - дети разночинцев. Вы строите светлое будущее. А сами разночинцы ваше величие понять не могут. Потому как они, разночинцы да передвижники, замкнуты в своем кругу, порочном кругу... Вы - поколение, которое за пределы этого круга вышло, поэтому вас и не понимают. А идеалов у вас быть не может, потому что все идеалы отцы пропили.

АС: Борясь за свободу и против системы на кухне?
БГ: Да, надо сказать, что борьбу на кухне они положительно проиграли. Кухня как была, так и осталась.

АС: Постойте, как осталась? А как же завоеванные "демократия и свобода всего" - высказываний, передвижений? Свобода, которой мы вроде как достигли и о которой теперь трубят повсюду?
БГ: Если бы свободу можно было купить или если бы свободу можно было отбить в неравном бою с властью, то получилось бы, что миллионы людей смогли бы насладиться не заслуженной ими свободой, за которую погибнут пять-десять человек, а все остальные получат ее на халяву. Но, к сожалению, со свободой так не выйдет. С ней совершенно другая история. Свободу каждый человек должен отбивать сам для себя.

АС: Вы отбили?
БГ: Не знаю. Не могу взглянуть на себя со стороны.

АС: А те, кто живет в России, в будущем отобьют?
БГ: Как человек, интересующийся сегодняшним днем России, могу смело сказать, что будущее ее от меня скрыто. Потому что когда ты видишь, что происходит в стране сегодня, становится немного не до будущего... Но от распространения листовок и выдирания зубами чеки из гранаты вы сегодня можете воздержаться. В свое время это никому не помогло, кроме как партии большевиков быстро взять власть. Что ни к чему хорошему, как мы видели, не привело.
Но дело в том, Настя, что в интервью "Огоньку" нелепо делиться секретами подпольной работы, давать адреса явок и подпольных типографий. Тем более, что нет ни тех, ни других. Они никому не нужны, как мы только что определили.
Важно другое - то, что есть в музыке. Не только в нашей, а в любой хорошей музыке. Это "то" очень трудно описуемо словами. И поэтому "его" нельзя поймать, "его" нельзя схватить за шиворот, "его" нельзя продать, "его" нельзя использовать в неблагих целях. Вот, скажем, Иоганн Себастьян Бах, 2-й Бранденбургский концерт. За что Баха сажать в тюрьму - вроде там ничего плохого нет? Однако то, что содержится во 2-м Бранденбургском концерте, во второй части, например, значительно благотворнее действует на людей, чем любая подпольная работа.

АС: Как вы восприняли выборные события на Украине?
БГ: Я прочитал где-то в интернете такое скользкое и достаточно едкое замечание: Украина показала, что они не совсем азиаты. Потому что азиаты заранее знают, что все уже предопределено, что их голоса будут подсчитаны так, как это кому-то нужно. И поэтому никто даже рыпаться не станет.

АС: А россияне - азиаты?
БГ: Я думаю, что если у нас будут какие-нибудь выборы, то никто не будет особенно бороться за их результаты, потому что все заранее знают, что результат уже определен. И сколько бы народу ни ходило голосовать, в итоге окажется ровно столько и те "бюллетени", сколько уже заранее было подсчитано.

А по поводу Украины я был немного смущен тем, что в разгар так называемых событий на Украине мои попытки посмотреть по телевидению то, что там происходит, закончились тем, что по всем 12 каналам я увидел развлекательные программы. Узнать происходившее можно было только из интернета, посмотрев, что пишет Би-би-си или даже Lenta.ru. А вот по телевизору все мягко спускалось на тормозах. Я это воспринял как еще одну характерную черту современной жизни. И порадовался, потому что мои ощущения нашли подтверждение: у меня и раньше не было доверия к тому, что показывают по телевизору, и теперь у меня его нет. Даже когда по телевизору показывают новости 24 часа в сутки, у меня тоже складывается ощущение, что мне показывают далеко не все, а только то, что кто-то хочет, чтобы я видел. Поэтому лучше уж ничего не показывать.
Вообще я смотрю телевизор только в период стихийных бедствий. Я и газеты читаю только тогда, когда у меня есть утром свободные полчаса. За чашкой кофе в какой-нибудь гостинице, если там есть The Times или International Herald Tribune, я могу их почитать.

АС: Российские газеты не читаете?
БГ: Моему самосознанию претит читать что-то, что специально исковеркано для моего потребления. А The Times доверяет весь мир. И они это знают. И чтобы не потерять своего лица, они держат определенную планку.

АС: Вам не так давно была вручена высокая государственная награда - орден "За заслуги перед Отечеством". У вас были мысли от него отказаться?
БГ: Зачем же? Для меня этот орден очень приятен. Он симпатичный. И я считаю, что большого зла я своему Отечеству не приносил. Критикам такого рода орденов хотел бы задать достаточно ехидный вопрос: а из чьих рук они бы хотели принять орден? (Смеется.)

АС: Слава вас не раздражает? А поклонники, которые пристают, просят автографы?
БГ: Тем, кого слава раздражает, предлагаю отказаться от нее: отрастить усы, сделать пластическую операцию. Я думаю, что люди, которые говорят, что их раздражает слава, кривят душой. Люди, которые не хотят быть никому известны, они и будут неизвестны. "Уставшие от славы", боюсь, обманывают. Они втайне очень хотят быть известными.
Но славе я обязан тем, например, что не могу пойти ни в один клуб, мне сложно ходить в театр, потому что, вместо того чтобы смотреть, что там происходит, мне приходится давать автографы. Это достаточно сковывает. Людям как-то хочется вступить со мной в контакт, а это немного ограничивает свободу передвижения. Но это не такая большая цена. Я вполне готов ее платить.

АС: Вы долго на сцене - ощущение рутины от того, что вы делаете, не появилось?
БГ: Пока такого не было. Когда мы выходим на сцену, мне (надеюсь, что и у всех нас такое ощущение) выпадает возможность сделать лучшее из того, что я могу. А когда ты можешь сделать лучшее из того, что ты можешь делать в жизни, я не представляю себе, как это может надоесть или стать рутиной. Это же всегда вызов! Всегда приходится доказывать, что ты не баран!