Ответы на вопросы читателей

Б.Г.: Техническое предупреждение возможным слушателям: вы имеет дело с компьютерно генерированным изображением Александра Кана и Бориса Гребенщикова. Вы сами понимаете, что оригиналы находятся в других местах, занимаются своими делами, а вы наблюдаете испытания новой очень интересной нано-интернетной программы, где компьютерно генерированные изображения разговаривают, как будто бы они были настоящими людьми

Би-би-си: В Лондон тебя привел концерт, состоявшийся 21 мая в лондонском "Ройял Альберт холле". Об этом концерте мы уже рассказывали и в радиопрограммах, и на нашем сайте, но тем не менее, не всем еще поклонникам группы "Аквариум" об этом известно. Что это был за концерт, как он случился и что означал для тебя?

Б.Г.: "Ройял Альберт холл" - для непосвященных - это, вероятно, главный концертный зал по крайней мере Европы, если не всего мира, который функционирует непрерывно уже 137 лет. И за это время там происходила масса интересных событий, включая концерты Cream, Хендрикса, Led Zeppelin, Rolling Stones и Beatles одновременно на одной сцене и очень многих других достойных людей. И мы счастливы, что мы первыми из русских артистов, работающих в этой области, появились на сцене "Альберт холла" и представили собой русскую музыку.

Би-би-си: Как появление "Аквариума" в Альберт холле в Лондоне оказалось именно под эгидой фонда Шри Чинмоя?

Б.Г.: Дело в том, что концерт был личным подарком Шри Чинмоя мне и "Аквариуму". Не знаю, как гуру догадался, что мне будет приятно там сыграть, потому что я ему про это не говорил. Но он подумал и неожиданно при нашей встрече в Болгарии в начале года он сказал, что хочет, чтобы я сыграл в "Альберт холле". Я подумал: "Конечно, гуру может все", но для меня это было приятной неожиданностью... Через полтора месяцев он мне позвонил и сказал: "Выбирай число". Это была для меня большая честь.

Би-би-си: Какие ощущения от сцены, от зала, от той атмосферы, которая была?

Б.Г.: Я очень доволен тем, что произошло и даже тем, как мы сыграли. Зал удивительно приятный, такое ощущение, как будто мы там всю жизнь играли. И мне приятно, что мы там играли ну точно то, что всегда в Костроме или, допустим, в Харькове, то есть не пришлось ничего подлаживать специально под эту площадку. За одним маленьким исключением: мы сделали перерыв - по просьбе "Алберт Холла", они просят в середине концерт делать перерыв - и была возможность сыграть даже немного больше того, что мы обычно играем. В итоге мы были на сцене три часа.

Би-би-си: На концерте было объявлено "Борис Пурушоттама Гребенщиков". Это то самое духовное имя, которое ты получил от гуру? Как ты теперь будешь относиться к этому имени? Будет ли новое имя лишь эпизодом, связанным с этим концертом, или нет?

Б.Г.: Здесь все проще, потому что это не первое мое духовное имя, мне не раз давали имена тибетцы, и другие люди тоже. Если гуру видит меня так и хочет называть так, то, естественно, "Пурушоттама" легче произносить, чем "Борис Гребенщиков". И для меня это большая честь, потому что мне приятно, что горячо любимый мной человек отличает меня от всех остальных настолько, что дал мне особое имя, и даже не пришлось стоять в очереди. Многие его ученики ждут получения имени очень долго, а на меня это как-то неожиданно свалилось. Мне просто приятно, что у нас с ним такая связь вот так выразилась. Я не думаю, что в автобусе или в метро  или гаишники будут называть меня Пурушоттама, но это и не обязательно.

Би-би-си: А на афишах и на пластинках?

Б.Г.: Я думаю, что вообще фамилия "Гребенщиков" должна исчезнуть, потому что если это музыка, то это "Аквариум". То, что на лондонских афишах было выделено "Гребенщиков", это просьба местных организаторов в условиях Лондона. Потому что когда я в "Аквариуме" - я в "Аквариуме" я ровно на том же положении, что и все шестеро.

Би-би-си: С этим связан как раз один из наших вопросов, присланный Юрием Гордоном, пользователем Rambler.ru. "Аквариум" последних лет - это все-таки группа, или Борис Гребенщиков и несколько людей, которые нужны ему для самовыражения, спрашивает он. Он поясняет, что на вопрос его натолкнуло количество участников группы и частая смена состава.

Б.Г.: Это вопрос сложный и долгий, но по сути своей очень простой. Конечно, об этом нужно спрашивать не меня, а ребят, которые играют в группе. Пусть они скажут, как они это все видят. Для меня это шесть человек, которые занимаются одним и тем же делом, и каждый в своей области имеет право вето. Нынешний состав для меня, наверное, даже в большей степени группа, чем любимая стариками группа 70-80-х годов, где, на самом деле, в концертах участвовал тот, кому было не лень прийти. Так что теперь наш состав значительно более постоянный.

Би-би-си: Но старый состав был всем хорошо известен, а новых музыкантов мало кто знает. Может, стоит рассказать немного о нынешней группе?

Б.Г.: С удовольствием расскажу о группе, но чтобы уж поставить еще одну точку над еще одним "i", я скажу, что, когда тот старый состав действовал, он был совершенно никому не известен. Потому что до 1987 года о нас ни одна собака не писала.
С 1987-89, пока мы еще играли реально, состав уже начал меняться. Сева всегда приходил и уходил, большую часть этого времени его просто не было; Ляпин и Курехин появлялись и исчезали, как они хотели; Дюша приходил потому, что у него была масса своих дел, тоже появлялся и исчезал; реально был Тит и я, два человека, которые были всегда. Остальные приходили и уходили.
О каком таком золотом составе идет речь, сложно понять, потому что этого состава реально никогда не существовало. Но если людям нужна легенда, я счастлив им представить легенду - да, все было именно так, как вы думаете. Правда, я не совсем знаю, что вы думаете...

Би-би-си: Ну, хорошо, тогда о сегодняшнем составе.

Б.Г.: Сегодня в составе помимо меня пять человек. Я пою и играю на гитаре, пишу песни и принимаю участие в их аранжировке.
Боря Рубекин играет на клавишах, но большей частью он находится в компьютере и является нашим компьютерным центром, организатором и распорядителем. Он все записывает, он все играет, все редактирует, сводит, и без него никого из нас никто бы не услышал.
Игорь Тимофеев - гитара, саксофон, флейта, дудук, кларнет, мандолина...

Би-би-си: У него ведь джазовое прошлое, правильно?

Б.Г.: Когда я его взял в группу, мне просто понравилось, как он играет, и замечательный человек.  Каково же было мое удивление, когда я через года полтора игры вместе с ним залез в интернет и прочитал, что он, оказывается, один из выдающихся молодых саксофонистов России, что у него огромная джазовая карьера, которую он бросил ради нас. Я ему говорю: "Игорь, может, на саксофоне поиграть?" Он: "Нет, мне на гитаре больше нравится". "Yes, ok".

Би-би-си: На самом деле жаль, мне кажется, больше саксофона бы украсило звучание группы.

Б.Г.: Поверь, я стараюсь, пытаюсь всунуть саксофон в каждую возможную паузу, и не всегда это получается, не всегда Игорь этого хочет.
Андрей Суротдинов - классически выученный барочный скрипач, который наступил на горло собственному барочному смычку и играет с нами совсем другое, не переставая при этом играть старинную музыку тоже. У него огромный опыт в классической музыке, он продолжает это делать. По счастью, он единственный человек в группе, с которым можно выпить и обсудить барочные исполнения Иоганна Себастьяна Баха часа два с полным удовлетворением.
Андрей Светлов, уроженец Парижа, Латвии и всего остального мира, посол, как бы это сказать, грува. И, как посол грува, не всегда бывает понят, не всегда бывает принят, но последние полтора года, что мы с ним играем, всегда вносит в песни большое оживление. И тот факт, что суфии сообщества Gnawa признают его за своего и в качестве приза и доказательства дали ему какой-то безумный музыкальный инструмент, который он иногда использует, говорит о том, что  человек он очень не случайный.
Ну и the last, but not the least, Шар - перкуссионист, который теперь стал ритмическим сердцем коллектива.

Би-би-си: У него тоже джазовое прошлое, я помню, что он играл в группе "Zet".

Б.Г.: Да, у них всех большое темное прошлое, от которого они отреклись, то есть карьеру всем этим людям "Аквариум" испортил.
 

Би-би-си: Многие из присланных нам вопросов касаются глубокой истории. "Правда ли, что название группы происходит от неофициального названия старой пивной, когда-то существовавшей на Будапештской улице Ленинграда?"

Б.Г.: Такова версия моего друга Толи Гуницкого, с которым мы вместе и основали "Аквариум" летом 1972 года. Но я с ней абсолютно и полностью не согласен. Потому что пивом я не интересовался никогда - ни тогда, ни сейчас. И я твердо знаю, что название "Аквариум" было придумано в самой середине теперешнего Троицкого моста через Неву, приблизительно между серединой и выходом с моста к Петропавловской крепости, в результате того, что мы в течение трех суток перебирали все возможные слова.

Би-би-си: Вы были вдвоем с Гуницким?

Б.Г.: Да, мы ходили по городу, ездили по городу, передвигались всеми методами и перебрасывались трое суток, без сна и отдыха, сочетаниями слов, одно из которых должно было стать названием группы. Мы были умные люди, значительно умнее своих лет, и мы поняли, что для удачной группы в первую очередь нужно название. Музыка, умение играть и все остальное - приложится. Если будет правильное название, то фэн-шуй сразу ляжет как надо.
Двое с половиной суток мы этим занимались, и примерно в 17 часов на этом мосту, то ли он, то ли я, вот этого я уже сказать не могу, сказал: "Аквариум". Мы остановились, посмотрели друг на друга и сказали "О! Может быть".

Би-би-си: Вот еще вопрос к этой же поре, от Игоря, читателя нашего сайта. "Когда вы написали первую песню? Что побудило к этому? Кем вы ощущаете себя прежде всего - художником, который многое может выразить, или лишь проводником высших сил?"

Б.Г.: Первую песню я написал на английском языке, в девятом классе средней школы. Написал даже сразу несколько, по-моему, потому что я играл в школьной группе на танцах, в абсолютно другом районе города, и мне нужно было что-то изображать. Я попробовал написать песню, получилось хуже, чем у "Битлз" и "Стоунс", немножко, но мы ее тоже играли.
А потом было озарение: я шел по улице и понял, что то, что я хочу передать, на чужом языке, известном, в общем, по наслышке, не выразить. Что настоящее можно передать только на своем языке. Тогда мне пришлось поставить крест на карьере song-writerа с английскими текстами, которая, безусловно, принесла бы мне много денег, и пришлось писать песни по-русски.
Меня все долго уверяли, что это делать невозможно, что русский язык просто не приспособлен для рок-песен, как это тогда называлось. Меня отговаривали все в течение двух-трех лет. А я говорю: "Ну не может же быть, должно же быть что-то такое"... Мне говорили: "Нет, у нас этого нет, и быть не может, потому что русский язык не приспособлен ".

Мне пришлось доказывать, что это не так. От доказательств я и начал писать песни. Первую такую песню я написал за месяц до основании "Аквариума", она называлась "Все должно пройти", и, по соображениям приличия, эта песня похоронена навеки и никогда вспомнена не будет, потому что она была не самая интересная из тех, что я написал в жизни. Хотя все равно аккорды там были смешные.
А потом, как только "Аквариум" появился, песни начали потихонечку идти... Они были довольно странные. Первые приличные песни я начал писать примерно в 1976-77 годах, и появились они в альбоме "Все братья - сестры", который мы с Майком записали. Это на самом деле была первая пачка приличных песен, и, как ни странно, по сей день многие из них остаются в программе.

Что касается второго вопроса: я, безусловно, не художник и не пытаюсь ничего выражать, и оставленный сам по себе выражать ничего бы и не стал, мне и так хорошо. Но писание песен - увлекательная вещь. Иногда я слышу какое-то безумно красивое сочетание звуков, слов, чего-то еще... , и мне становится интересно, как в детективе, узнать, что будет дальше, куда это может привести. И поддаваясь этому соблазну, я пишу песню, это может занять от получаса до десяти лет. Но это того стоит. Когда это случается, я очень счастлив.
Наверное, я проводник чего-то, красоты скорее всего. Я не проводник, я фан красоты, я люблю красивое. И когда есть красивое, что все остальные не слышат, а я слышу, я пытаюсь это осуществить и донести до людей, вот и все.

Би-би-си: Вопрос от читательницы Rambler Лилии. Довольно ехидный вопрос. "Уважаемый Борис Гребенщиков, как вы думаете, до какого примерно возраста вы будете или сможете петь на сцене? Когда наступит время вовремя уйти, чтобы не стать второй Аллой Борисовной в колготках и детском мини?"

Б.Г.: Вот дело в том, что именно перспектива надеть колготки и детское мини и держит меня на сцене. Иначе я бы давно ушел. Время уйти для меня было в 1986 году - самое лучшее время для ухода. Потом, конечно, в году в 90-91-м было бы идеально, если бы я ушел, если бы я умер, было бы еще лучше. Но, к сожалению для многих людей, все-таки я не умер и не ушел, поэтому появился "Аквариум" версия 2, 3.

И я буду вылезать на сцену иногда, с вашего позволения, когда мне будет этого хотеться. Потому что я могу петь и не на сцене, а сидя дома или в студии. Но поскольку мне глубочайшим образом наплевать на то, что думают обо мне люди, которые сидят в зале... может, они думают: "Старая развалина, пора бы тебе умереть уже лет 20 как и заткнуться и никогда больше не петь"...  Я с ними согласен! Но так получилось, что я еще живой, и мне нравится петь. Поэтому пока мне нравится, я буду петь, и, собственно, никто никого не заставляет приходить на концерт.
Но я надеюсь дожить до того момента, когда я действительно выйду на сцену в колготках и детском мини, и тогда вы содрогнетесь.

Би-би-си: Поскольку у нас тут образовалась аналогия с одной звездой российского шоу-бизнеса, то озвучу еще один вопрос от читателя русской службы Би-би-си Сергея из России: "Егор Летов в одной из своих песен поет: "Если бы я смог выбрать себя, я был бы Гребенщиков. Что это: комплимент, шутка, оскорбление?".

Б.Г.: Конечно, комплимент. Наверное, можно повернуть и по-другому, но это красиво. Я тоже рекомендую, да. Я бы сам бы сказал бы то же самое. Я ни с кем, честно говоря, не хотел бы поменяться местами.

Би-би-си: Есть еще несколько вопросов, связанных со свободой творчества, причем не в те прежние времена, когда чувствовался гнет идеологической цензуры, а в сегодняшней России. Наш читатель Алексей Момрозов спрашивает: "Вправе ли вы самостоятельно распоряжаться своими песнями, или же вы связаны контрактом с записывающей студией?"

Б.Г.: Мы не связаны контрактом ни с кем, для каждого нового альбома мы договариваемся с какой-то из фирм  звукозаписи, которая его выпускает, и контракт, как правило, довольно недолговременный. Мы стараемся все права удерживать, чтобы никто не мог нами рулить.

Би-би-си: То есть это осознанная тактика?

Б.Г.: Конечно. Любой альбом или набор альбомов продается на какое-то время, и потом мы забираем права назад.

Би-би-си: Переиздавать вы можете как угодно?

Б.Г.: Да. Из имеющихся у нас возможностей эта, наверное, самая оптимальная. Если бы были хорошие честные фирмы большие, которые бы занимались нами в комплексе, то я бы с удовольствием с ними имел дело. Но поскольку у нас в России "фирма" - понятие не очень надежное, они сегодня есть, а завтра могут во что-то другое превратиться, или перестать существовать, или что-то еще... Поэтому мы предпочитаем политику коротких альянсов.

Би-би-си: Вот еще вопрос от читателя BBCRussian.com Андрея Гильванова из Ванкувера: "Был ли случай, когда вы писали что-то на заказ?"

Б.Г.: Я написал на заказ шесть или восемь песен для Свердловского ТЮЗа в 1982 году . По счастью, песни достаточно глубоко похоронены. Не то что бы они были чудовищные - они были значительно хуже, чем чудовищные, но меня попросили, и я написал. В общем, я не очень ими доволен, надеюсь, что они не выплывут на свет божий, там нечему выплывать.
Потом я написал пару песен для телевидения примерно году в 1984. Тоже что-то ужасное. Они тоже не выплыли, но честное слово, там и нет смысла... Вот те два случая, которые я помню. Боюсь, что больше не было таких искушений, потому что никто в здравом уме мне песню не закажет - у меня не получится. У меня получается, только когда я сам по себе. В неволе не размножаемся.

Би-би-си: Я знаю, что ты всегда тщательно следишь за музыкальными новинками. Эльза из России, наша читательница, спрашивает, есть ли у тебя любимая новинка 2007 года?

Б.Г.: Боюсь, что в 2007 принципиально нового что-то не слышал. Есть группа Battles смешная, о которой все в Англии  говорят. Я послушал, но пока не уверен, что это так уж хорошо, но по крайней мере это интересно. Томпсон, Маккартни, Робин Вильямсон - все выпускают, но ничего нового принципиально там нет.
Я рассчитываю, что в lo-fi области где-то что-то бродит очень смешное... Да, вышел "Future clouds and radar", группа бывшего солиста Cotton Mather Роберта Харрисона. Очень люблю эту группу. Он выпустил двойной альбом, очень неплохой, без того напора, который был в Cotton Mather, но все равно очень интересный.
Но я ищу, на самом деле, бредятину, мне надоела прямая музыка.

Би-би-си: Твои энциклопедические музыкальные знания как нельзя лучше накладываются вот на эту новую роль радио ведущего. Читательница сайта русской службы Би-би-си, зашифровавшись под ником Светосила спрашивает: "Что вам дает работа на радио, и как вы оцениваете работу других коллег Макаревича и Дилана?"

Б.Г.: Я не слышал ни того, ни другого, к сожалению. Не успел пока. Archie Fisher тоже, кстати, радиоведущий, даже в большей степени, чем певец, хотя я его очень люблю.
Но моя работа - это потрясающая возможность отвечать за базар. Потому что так легко сказать: "Ну, Иоганн Себастьян Бах...", а когда мне приходится делать передачу, 46 минут, 10-11 минут трепа, но мне нужно знать, что я говорю. Я зарываюсь, и у меня получается такой мини-университет -  сегодня это, завтра это, послезавтра это, и я открываю мир для себя, я начинаю понимать, что я что-то теперь знаю... . Так что за ваш счет, дорогие мои слушатели любимые, я устраиваю себе образование.

Би-би-си: Ну, это как определение журналистики: удовлетворение собственного любопытства за чужой счет.

Б.Г.: Совершенно верно, это именно оно и есть. Еще вспомнил из новых веселых вещей - был такой ди-джей Гонзалеса, его альбом "Gonzales Uber Alles" у меня дети слушали. Он теперь переключился на фортепиано, и просто записал фортепианную пластинку, которая очень интересная. Она никакая, ничем не привлекательная, но в ней шарм офигительный.

Би-би-си: Наша читательница из Киева Наташа спрашивает: "В каком году ждать нового альбома?"

Б.Г.: Я должен сразу сказать, в эпоху всемирного потепления и глобализации ждать чего-либо не стоит, природа непредсказуема, и невозможно предугадать, что будет дальше.
В данный момент мы не заняты никаким альбомом. Более того, если я найду какую-то форму не альбомную, которая будет идти поперек шерсти и не будет влезать ни в какие форматы, я это сделаю первым делом.
Но, сказав это, я должен сказать, что со вчерашнего вечера я увлекся одной новой идеей, о которой рассказать я никак не могу, и которая мало имеет отношения к тому, что мы делали доселе. И сегодня на набережной Темзы я уже начал ее писать. Я сидел и играл на укелеле и писал, очень симпатично пока получается. Но это будет что-то, чего никто от нас не ожидает по счастью. И вернувшись домой, я первым делом начну это пробовать. Так что что-то у нас есть, а в какой форме мы это выпустим - следите за сайтом.

Би-би-си: Борис, есть у нас вопросы, которые относятся к тебе скорее как не к музыканту, а к думающему человеку, размышляющему о судьбах России, мира. Наш читатель Вадим из России спрашивает: "Как вы относитесь к современной России? Я понимаю, что вы человек без границ, человек мира, я очень уважаю ваше мнение. Все-таки это гигантское расслоение общества в духовном, нравственном, денежном эквивалентах. Сильно похоже на те времена, когда весь СССР работал на Москву. Я простой врач и, как говорится, "за морем не был". Сильно ли отличается Запад от России? Живу-то я в тьмутаракани, вряд ли уж выберусь за границу со своей зарплатой в 3000 рублей. Очень грустно, Борис, и противно это беззаконие. Вам же пожелаю здоровья и бодрости духа, и не исчезайте так надолго. Вы нужны стране и именно сейчас как никогда".

Б.Г.: Понимаю вопрос и глубоко переживаю вместе. У нас все начнет улучшаться, когда повысят зарплату врачам, учителям, когда власти на местах начнут об этом думать. Расслоение общества в России, насколько я помню, было всегда. Просто были периоды, когда это так маскировалось, так было не принято говорить, что казалось, что все нормально. Но, судя по тому потоку денег, который освободился в 90-е годы, вы можете себе представить, как много денег было у коммунистической партии и у всех остальных. Тогда люди жили значительно лучше, потому что тот ручеек, который попадал к людям, все-таки более-менее поровну распределялся. За последние 15 лет все старые механизмы были разрушены. Вот теперь мне кажется, я могу ошибаться, что пытаются что-то отстроить заново, и для части людей жизнь становится не столь искрометной, как в 90-е годы. В 90-е годы у власти были настоящие бандиты с пистолетами. Сейчас уже не так, и мне кажется, это залог того, что может стать лучше. Но никакие прогнозы в России, насколько я знаю, не действуют. Поэтому остается даже ничего не ждать, а делать свое дело и верить в то, что будет лучше. Я на это надеюсь.

Би-би-си: В этой связи сходны два вопроса - от наших читателей Владимира и от Елены. Елена спрашивает: "Есть ли у вас образ России, в которой вы хотели бы жить?" А Владимир более конкретно, на тему последних лет: "Можете ли вы сформулировать национальную идею?"

Б.Г.: По поводу национальной идеи отвечу сразу. Давайте сформулируем идею женственности и посмотрим, останутся ли потом женщины или нет. Если сформулировать национальную идею России, то страну можно просто вычеркивать из списка живых, потому что формулируемое уже не живо. Ребята, Россия существует довольно давно. И как-то успешно существовала без формулировки, никого не спрашивала. Зачем формулировать, кому это в голову пришло? Или нужен алгоритм, чтобы отличать чистокровных от нечистокровных? Ну, простите, это фашизм. Зачем, я не знаю.

А образ России, в которой я бы хотел жить, - это сегодняшняя Россия, где просто справедливость доведена до нормальной планки. Где люди, которые трудятся, получают за свой труд. От каждого по способностям, каждому по труду :)

Би-би-си: Вот ты упоминал женственность, а я вспомнил, как мы когда-то обсуждали тему матриархата. Ты проповедовал одно время идею того, что у власти должны быть только женщины.

Б.Г.: Я не проповедовал, я как пророк говорил: "Ребята, это наступает, и вы от этого никуда не денетесь!"

Би-би-си: Наша читательница Инна спрашивает следующее: "Времена, когда на российском троне находились женщины, в частности, Екатерина II и Елизавета, были благотворны для страны. Как вы считаете, необходима ли России женщина-президент?"

Б.Г.: Вы знаете, необходимы - не то слово. Когда Россия созреет, думаю, что хуже не будет, будет только лучше.

Би-би-си: А вот еще вопрос, который задает Андрей, через сайт Rambler: "Согласились ли бы вы стать министром культуры Российской федерации? Или же с культурой России невозможно ничего сделать, и она сама развивается эволюционным путем, впитывая и отвергая деградированный опыт?"

Б.Г.: Понимаю, и это вопрос более практический, чем это может показаться, но я считаю, что это не мое занятие. Я был бы плохим министром культуры, поэтому заранее отказываюсь и уже отказался от всего этого, думаю, что мне место в уединении и в созерцании. У меня был момент в жизни, когда я объявил всем своим друзьям, что я складываю с себя все официальные полномочия, которые есть или могут быть, и остаюсь просто человеком. Вот я остался просто человеком и ничем другим уже не буду.

Би-би-си: Среди наших вопросов, связанных с Россией, есть один о религии. Юра Гордон прислал вопрос на сайт нашего партрена Rambler: "Борис, вы человек православный, вроде бы и никогда от этого не отказывались. С чем тогда связаны ваши многолетние и многотрудные поиски на Востоке? Вам не хватает чего-то, что нет в православии, или что-то еще?"

Б.Г.: Спасибо за вопрос. Мне всегда представлялось, что для полноты картины недостаточно знать один язык. Лучше знать несколько языков. Для полноты картины недостаточно знать свою деревню, хорошо бы съездить и в город, и в другую деревню - посмотреть, как там люди живут. Потому что иначе мы падаем жертвами местечковости. Для полноты картины недостаточно знаний об одной религии, потому что тогда впадаешь в ересь и считаешь, что все остальные не правы, а ты прав. Чем и грешат многие православные священники.

Я говорю и простым людям, и священству, и всем остальным людям на земле: не судите, блин, и не судимы будете. Прежде чем критиковать кого-то, или говорить, что они второго сорта, что они хуже - сначала узнайте то, чем они занимаются. К сожалению, не все хотят узнавать. Всем достаточно сказать, что наша религия лучшая, и нам не нужно знать ничего другого. Это печальный взгляд, который может привести к очень искривленной картине мира и совершенно не к тому, о чем говорил Христос.

Перед Богом все равны во всех смыслах. И мусульманин, который называет Бога - Аллах, и православный, который называет Бога так, как он его называет, и католик, и индуист, и все-все-все люди на земле имеют дело с одним Богом. С моей точки зрения, предосудительно и опасно считать, что я прав и я пуп Земли, а остальные все еретики, неправы и не знают, о чем они говорят. Это взгляд невежественного человека, поэтому давайте считать, что религии должны быть разными, также как и разные культуры. Но говорить, что одна лучше другой, опасно и близко к фашизму.

Би-би-си: Близкий вопрос от нашего читателя Алексея из Японии: "Какое влияние оказала на ваше творчество восточная философия, особое восприятие красоты, свойственное людям Востока. И в чем, по-вашему, эта особость?"

Б.Г.: С прискорбием скажу: влияния ну никакого. Я бы так хотел управлять своим творчеством, но абсолютно не управляю. Я хочу писать всю жизнь одно, а пишу совершенно другое. Может быть, восточная философия оказывает влияние на то, как я живу, и тогда это как-то переливается в творчество. Но это абсолютно на не осознанном уровне.
Мне нравится восточная философия тем, что она более или менее деятельная - когда ты знаешь, что делать с собой. В то время как у нас философия - она довольно философская, мы можем сесть на кухне и поговорить, как устроен мир. Но как при этом сделать, чтобы мы сами стали лучше, мы не знаем. Восточная философия мне нравится своими рецептами того, как стать лучше.. Я бы и хотел, чтобы это перетекло в творчество, но не получается.

Би-би-си: Вот мы с тобой сидим в Лондоне, ты живешь в Петербурге, много времени проводишь в переездах. Алексей Степанов прислал вопрос на Rambler: "Существует ли у вас любимый или самый комфортный город мира?"

Б.Г.: Честно говоря, сложно отвечать на это. Лондон, наверное, одно из самых радующих мое сердце мест на земле. Но когда я в Петербурге - городе, в котором я прожил 50 с чем-то лет, я не могу сказать, что он меня не радует, потому что я его знаю наизусть. Естественно, я его люблю. Но когда я приезжаю в Париж, где мне не должно нравится, мне там тоже нравится. И в отдельных частях Нью-Йорка мне нравится, и в Индии, и в Японии. Что со мной делать, не знаю.

Би-би-си: Борис Щеголев прислал интересный вопрос на Rambler: "Памятник какому человеку вы поставили бы в Питере?"

Б.Г.: Знаете, я бы все памятники убрал, а лучше бы из плохих кварталов сделал что-то красивое и архитектурное. Перелил бы на металл и использовал в индустриальных целях. Памятники должны быть из полупрозрачной пластмассы, они должны светиться изнутри и желательно еще двигаться. Я все жду, когда эта идея будет осуществлена. Железный памятник - это же так скучно. А вот если общественный деятель светится изнутри, вращается вокруг оси, из глаз лучи какие-то идут... Это же радость была какая. Вот какие памятники должны быть - радостные, яркие, цветные, светящиеся по ночам.

Би-би-си: Наше время наше подходит к концу.

Б.Г.: Время наше бесконечно.

Би-би-си: Тем не менее, последний вопрос, может быть, простой, а может, и сложный. Наш читатель Михаил Перцов спрашивает: "Сложно ли быть БГ?"

Б.Г.: Честно говоря, я никогда не пробовал, потому что я мало ассоциирую себя с понятием "Борис Гребенщиков". Это сочетание звуков, которым меня идентифицируют люди. "БГ" для меня звучит как название какой-то машины, поэтому я тоже с собой это не ассоциирую. Я думаю, что БГ, наверное, быть очень сложно, на него большое давление. Я к себе никак не отношусь и никак себя не называю. Поэтому мне жить очень легко, и чем дальше, тем радостнее.