Скрытая Земля Р. Палмера,
16 июня 2013

послушать запись на сайте Радио России

Здравствуйте!
Ну что тут поделать? Ничего не поделать.

Robert Palmer – Some Guys Have All The Luck

Видимо, вы уже начинаете догадываться. Да. Сегодня я хочу снова послушать вместе с вами песни Роберта Палмера. Когда-то я уже рассказывал вам про него, но недавно снова столкнулся с его музыкой и в очередной раз поразился – как удивительно он хорош – и насколько в стороне от поля общественного внимания находятся красота его канона.
Он из тех людей, о которых как бы не принято говорить: обычно те, кто знает его музыку, по умолчанию признают его гениальность, а те, кто не в курсе, едва ли когда-нибудь его узнают. Впрочем, он первый признавал, что его его вина: "Компании звукозаписи сходили с ума. Они говорили мне – мы не знаем, что с тобой делать. У тебя нет никакой последовательности. То ты даешь нам такую песню, как "Addicted to Love", и ты рок-звезда, а потом ты приносишь "She Makes My Day" – а на какую полочку это положить, какую этикетку этому приклеить?
А я всего-то навсего интраверт, и просто внимательно прислушиваюсь к своей музе".

Robert Palmer – What's It Take

Одной из великих черт Роберта был его поразительный вкус и чутье. Он безошибочно выбирал в музыке то, в чем содержались драгоценные камни хорошего вкуса, и огранивал их, разрабатывал и доносил до людей. Когда юного Гари Ньюмена было принято списывать со счетов, как ничего не стоящего игрунчика в синтезаторы, Палмер был, наверное, первым, кто перепел его песни, раскрывая их трагическую и хрупкую поэзию.

Robert Palmer – I Dream Of Wires

И Роберт – один из очень немногих людей на земле, которые могли не только перепеть песню Леннона-Маккартни, не умаляя оригинала, но еще и дописать ее. Вот в этом исполнении старинной песни Not A Second Time откуда-то взялся второй куплет, которого не было в оригинале. Если бы это сделал кто-то другой, все бы хором закричали "Святотатство!" – а тут второй куплет сидит, как влитой; как будто он там всегда был.

Robert Palmer – Not A Second Time

Высочайший уровень профессионализма во всем был для него само собой разумеющимся. Говорил он об этом просто: "С тем, как все больше и больше обучаешься ремеслу – а для меня это аранжировка, писание песни, организация процесса, ну, словом, все стороны работы – расстояние между моментом вдохновения и результатом становится все короче. Другими словами, происхоит так: ага, готово, следующая".
И при этом каждая эта следующая находится на самом выоком уровне, который только можно себе представить в этом деле.
Вот как так можно – взять мелодию сорокалетней давности, и раскрыть в ней дыхание подлинного чувства, которое никогда не теряело своей ценности? Вот пример – исполнение Робертом песни из мюзикла "Оклахома" Роджерса-Хаммерштейна 1943 года.

Robert Palmer – People Will Say We're In Love

Как мне назвать эту чудо-картину?
Вот на что падки и парни, и девы;
Вот отчего все рушится в тину
От Благовещенска и до Женевы;
Вот отчего, позабыв про скотину,
Избы, угодья, улов и посевы,
Трепещут, упрятав лицо в паутину,
Немые потомки Адама и Евы;
Нахлынет – и так бессловесно прекрасно,
И блещет такой красотой несравненной,
Что, кажется, миг – и все станет ясно,
И мы завладеем ключами Вселенной...
Но миг – растворилось, прошло и уплыло;
И мы снова не помним – что это было.

Или, как говорил он сам: "Я пишу про любовь. Разве есть что-то еще?"

Robert Palmer – Early In The Morning

Максим Горький сказал когда-то, что мерой цивилизованности любого общества является его отношение к женщине.
Бодлер походя замечал: "Женщина – это приглашение к счастью."
Оскар Уайлд не уставал повторять: "Женщины созданы для того, чтобы их любить, а не чтобы их понимать". И еще: "красота – это форма гения; более того, она выше, чем гений, потому что не требует объяснения. В ней невозможно усомниться. У нее Божественное право суверенности. Она открывает все, потому что она ничего не выражает. Когда она показывает нам себя, она показывает нам весь огненно-цветный мир".
А еще говорят – "красота в глазах смотрящего".

Другими словами, преклонение перед красотой – наше спасение. Когда говорят "красота спасет мир" имеют в виду "когда мы обнаруживаем в себе способность благоговейно различать красоту окружающего мира, то вдруг замечаем, что мир, оказывается, никогда и не нуждался в спасении". И когда вслушиваешься в музыку Палмера, это простое рассуждение становится из идеи реальностью.

Robert Palmer – Lucky

Иногда откроешь "Евгения Онегина", и читаешь:

Но в чем он истинный был гений,
Что знал он тверже всех наук,
Что было для него измлада
И труд и мука и отрада... -
Была наука страсти нежной,
Которую воспел Назон.

И они сразу напоминают об общепринятом расхожем образе Роберта Палмера. Действительно, он был редким красавцем с чувством ритма, чувством юмора, одетый с безупречным вкусом и подлинный джентльмен – он, судя по всему, был с юности баловнем барышень. И обложки его пластинок всегда были провокационно "об этом". Собственно, именно о "науке страсти нежной" он и пел всю жизнь, редко отвлекаясь от главного. Мог спеть романтически, а мог – довольно по-донжуански профессионально.

При этом, подобно упомянутому Пушкиным великому римскому поэту, автору "Метаморфоз" Публию Овидию Назону, "нравы его были совсем не так дурны, как об этом можно думать, судя по содержанию его стихотворений: напротив, жизнь его была целомудренна, а шаловливой была только его муза". И действительно, все, знавшие Палмера, вспоминают его, как человека на редкость скромного, даже застенчивого, замечательного семьянина и заботливого отца. Но стандартная характеристика "морально устойчив" как-то по счастью совсем не состыковывается с его музыкой.

Robert Palmer – Riptide

Легенды гласят, что основоположник тибетского буддизма Падмасамбхава (Гуру Ринпоче) обладал многими удивительными талантами. Например, зная о том, что после его ухода из этого мира начнутся гонения на буддизм, он оставил своим ученикам тайные земли, про которые я когда-то вам уже рассказывал.
Напомню, что это. Вот живут себе люди, и в какой-то момент их начинают так притеснять, что положение становится слишком тяжелым: и ушел бы куда-нибудь, да вот только идти некуда. И тут словно пелена спадает с глаз: как же некуда – вот он путь, который мы раньше почему-то не замечали. Люди идут этим путем и приходят в новую, еще не открытую никем землю, которой раньше, судя по всему, не существовало, или никто не знал о ней.

Иногда Роберт Палмер представляется мне современным Падмасамбхавой. Когда душа человека начинает тосковать от примитивной жесткости, которая так старательно выставляется в качестве модели для подражания в сегодняшнем мире, музыка Роберта может открыть двери прибежища, и мир его песен – как скрытая земля, попав в которую не только понимаешь, а чувствуешь – какой глубокой и таинственной нежности на самом деле исполнен мир.

Robert Palmer – Chance

И что-то внутри подсказывает мне, что эта скрытая земля Роберта Палмера еще сослужит человечеству хорошую службу. Романтический поэт Жерар Де Нерваль сказал однажды: "Справедливо говорится, что во Вселенной нет ничего неважного, нет ничего, что не имело бы силы; один-единственный атом может все растворить или все спасти".
А если уж атом имеет такую силу, то представьте себе – какую силу имеет целая песня. Особенно песня о любви. Впрочем, действительно, разве бывают песни о чем-либо другом?

Robert Palmer – Not A Word

Хазрат Инаят Хан сказал однажды: "Мистик начинает с восхищения жизнью, и для него это чудо – в каждом мгновении".
Получается, что получается, что Роберт Палмер – подлинный мистик, потому что восхищение жизнью слышится в каждой ноте его пения. Как он говорил сам: "Это дух выражает себя в музыке". Спасибо.

Robert Palmer – I'll Be Your Baby Tonight

оглавление

следующая