|
Русские композиторы,
15 февраля 2015
 Здравствуйте!
Сегодня сама природа подталкивает нас к беседе о русской симфонической музыке XIX века. И то правда - мы о ней никогда еще не говорили; а ведь чем приключения Римского-Корсакова менее интересны, чем приключения Брюса Спрингстина? чем влюбленность Глинки хуже влюбленности Боба Дилана? Чем Модест Мусоргский уступал в смысле загула Киту Ричардсу? А может быть, и ничем: мы тоже умеем. Или, по крайней мере, давайте посмотрим - что же там происходило?
 Римский-Корсаков - Майская Ночь
Свои, русские, композиторы появились у нас еще в XVIII веке, а то и раньше; просто до XVIII века как-то об этом и не думали. Были гусляры при княжеских дворах, ,было пение в церквях и скоморохи на улицах. При Петре же в русской жизни появилось много новшеств; одним из них было обязательное музыкальное образование для детей дворянского рода. Появились заезжие европейские оркестры и композиторы, а значит, начали появляться и отечественные образцы. Но требуется какое-то время, чтобы освоить новое дело; специалисты говорят, что всерьез русская симфоническая музыка началась в начале XIX века.
Даргомыжский - Меланхолический Вальс
До этого времени публика, в основном, слушала итальянские и французские оперы или другую европейскую музыку; мысль о том, что свои композиторы могут написать что-то хорошее никому в голову не приходила (как и во времена Лениградского рок-клуба). И тут появился Михаил Иванович Глинка.
Уроженец Смоленской области, до 10 лет Глинка жил в деревне у своенравной бабушки и не слышал вообще никакой музыки. Когда же старушка умерла, Глинка вернулся в семью к матери; и впервые услышав музыку Гайдна и Моцарта, сказал: "Музыка - это моя душа". Друг Пушкина и Дельвига, Глинка знал шесть иностранных языков, в том числе персидский; и значительную часть своей жизни провел в путешествиях по Европе, где был учился музыке и дружен со многими выдающимися композиторами. И в этих странствиях в нем все время крепло желание написать что-то с русской мелодикой, что было бы сравнимо с европейскими образцами.
Что он, в итоге, и сделал - написал много всего, включая две первые классические русские оперы "Жизнь За Царя" и "Руслан и Людмила".
Чайковский говорил: "Вся русская симфоническая школа, подобно тому как весь дуб в желуде, заключена в симфонической фантазии "Камаринская".
Глинка - Камаринская
Из рук Глинки эстафету русской симфонической музыки приняла группа молодых людей, называвшихся "Могучая Кучка". Под этим названием кроются пять композиторов: Милий Балакирев, Цезюрь Кюи, Модест Мусоргский, Николай Римский-Корсаков и Александр Бородин.
Название "Могучая кучка" впервые встречается в статье Стасова "Славянский концерт г. Балакирева" 1868 года: "Сколько поэзии, чувства, таланта и умения есть у маленькой, но уже могучей кучки русских музыкантов". Сами же участники кружка Балакирева предпочитали называть себя "Новая русская музыкальная школа"; они считали себя наследниками Глинки и ставили своей целью создать специфически русскую музыку, которая не подражала бы европейской и не опиралась бы не консерваторское обучение западного типа.
Римский Корсаков - Золотой Петушок
Началось все с Балакирева. Однажды, известный дипломат и любитель музыки Улыбышев представил самому Глинке своего юного воспитанника Милия Балакирева. И с первой же встречи Балакирев понравился Глинке и скоро стал близким человеком в доме. "В первом Балакиреве я нашел взгляды, так близко подходящие к моим, во всем, что касается музыки, - писал Глинка сестре, - ...со временем он будет второй Глинка".
Балакирев отвергал принятые в то время учебники и методы преподавания музыки, заменяя их знакомством с шедеврами мировой музыки и подробным их анализом. Не только никогда не проходивший никакого систематического курса гармонии, но даже и поверхностно не занимавшийся этим, Балакирев не признавал в занятиях никакой нужды. Вскоре вокруг него начали собираться единомышленники. Для членов своего кружка он стал не только учителем, но и оказал большое влияние на их творчество, хотя многие из этих композиторов были старше и гораздо талантливее своего лидера.
Римский-Корсаков вспоминал, что Балакирева "слушались беспрекословно, ибо обаяние его было страшно велико. Молодой, с чудесными, подвижными, огненными глазами, с красивой бородой, говорящий решительно, авторитетно и прямо; каждую минуту готовый к прекрасной импровизации за фортепиано, помнящий каждый известный ему такт, запоминающий мгновенно играемые ему сочинения, он должен был производить это обаяние, как никто другой. Влияние его на окружающих было безгранично и похоже на какую-то магнетическую или спиритическую силу".
Балакирев - Увертюра На Темы Трех Русских Народных Песен
Начало содружеству было положено при встрече Балакирева и Цезаря Кюи в 1856 году; они разговорились и решили, что именно на их долю выпало "сочинять музыку в национальном духе". На следующий год к ним примкнул Модест Мусоргский, еще через пять лет морской офицер Николай Римский-Корсаков, и потом - Александр Бородин. В 1862 году, к моменту окончательного формирования "Могучей Кучки", все они были молодыми людьми - самому младшему, Римскому-Корсакову было 18 лет, самому старшему, Бородину - 28.
Римский-Корсаков пишет: "Вкусы кружка тяготели к Глинке, Шуману и последним квартетам Бетховена. Мендельсон был мало уважаем и часто назывался Мусоргским "Менделем". Моцарт и Гайдн считались устаревшими и наивными; Бах -окаменелым, даже просто музыкально-математической, бесчувственной и мертвенной натурой, сочинявшей как какая-то машина. Шопен приравнивался Балакиревым к нервной светской даме. Берлиоз, с которым только что начинали знакомиться, весьма уважался. Лист был мало известен и признавался изломанным и извращенным в музыкальном отношении. О Вагнере говорили мало".
Никто из них, за исключением Балакирева, не был профессиональным музыкантом: офицер Преображенского полка Мусоргский служил в Главном Инженерном управлении; Кюи был крупнейшим в России военным инженером; (впоследствии он стал генералом и обучал государя императора Николая II), Бородин был одним из крупных русских специалистов в области химии, а Римский Корсаков свою "1 симфонию" написал во время трехлетнего кругосветного плавания. Боюсь, что такое группе Oasis и не снилось.
Кюи - Сюита No.2, Часть 2
Композиторы "Могучей Кучки", писали оперы, симфонии, романсы и добились все-таки своего; во многом, благодаря им русская музыка стала заметным явлением музыкальной жизни XIX века. Впрочем к этому же времени - времени, когда Россия, сохраняя свою самобытность, стала частью европейской семьи (как пламенно писал об этом Достоевский) - относится и появление всемирно признанных русских литературы, живописи, балета.
Но вернемся к "Могучей Кучке". Самым одаренным членом ее принято считать Модеста Мусоргского. Потомственный дворянин, ко времени вступления в музыкальный кружок Балакирева, Мусоргский был великолепно образованным и эрудированным офицером, он свободно читал и говорил на французском и немецком, знал латынь и греческий и был удвительно хорошим пианистом.
Однако, коллеги, хотя и любили его, смотрели на него свысока. Балакирев говорил "у Мусоргского слабые мозги, он почти идиот", Кюи признавался: "в его работу я совершенно не верю"; Римский-Корсаков говорил, что главная работа Мусоргского - опера "Хованщина" - "какофония, безграмотность и грязь" (правда, нужно отдать им должное, когда в 1883 году Мариинский театр отказался ставить "Хованщину" Римский-Корсаков и Кюи ушли из театра).
А сам Мусоргский стал алкоголиком, еще когда был офицером Преображенского полка, судя по всему. И был человеком "депрессивным и безудержным"; не помогало этому и то, что он постоянно находился на грани нищеты; из-за сложной личной жизни пил еще больше, а чем больше пил, тем несчастнее становился; а потом решил, что его все предали, уволился с последней работы, запил и умер от белой горячки.
Никому бы и в голову не пришло, что в итоге именно он окажется "знаковым русским композитором", вдохновившим музыку таких европейских светочей, как Дебюсси, Равель и Стравинский. Финальная ирония судьбы в том, что когда в 1937 году во время перепланировки "Некрополя Мастеров Искусств", в Александро-Невской лавер, где был похоронен Мусоргский, советские чиновники решили на новое место переместить только надгробия, а могилы закатать асфальтом, и прах гения русской музыки покоится ныне под автобусной остановкой.
Мусоргский - Картинки с выставки
"Могучая кучка" как сплоченная группа перестала существовать в середине 1870-х годов. К этому времени члены кружка - уже зрелые, сложившиеся композиторы - перестали нуждаться в повседневной опеке своего руководителя.
Бородин писал: "Пока все были в положении яиц под наседкою (разумея под последней Балакирева), все мы были более или менее схожи. Как скоро вылупились - обросли перьями. Перья у всех вышли по необходимости различные; а когда отросли крылья - каждый полетел, куда его тянет по натуре его. Отсутствие сходства в направлении, стремлениях, вкусах, характере творчества и проч., по-моему, составляет хорошую и отнюдь не печальную сторону дела".
Кюи - Пьеса В Народном Стиле
Сам же я музыку всех этих замечательных людей каждый раз начинаю слушать с восторгом и надеждой, что сейчас мне откроется какое-то чудо, которого нет больше нигде в мире - и действительно что-то начинает слышаться мне в этой музыке, какой-то простор и небывалый мир и завораживающая красота - но довольно скоро эти ощущения сменяются тяжестью и серою скукой. Наверное, сложно все-таки творить, будучи связанным дидактическими принципами "быть не такими, как другие" и "доказать, что мы лучше".
Впрочем, видимо то же чувствовал и Чайковский.
Для него дух Балакиревского кружка, нетерпимость ко многим явлениям русской и европейской музыки были чужды и несимпатичны. Спустя много лет, в самом конце жизни, он сказал в интервью: "Меня всегда возмущает, когда говорят о лагерях в музыке... для меня их нет... Основав тридцать лет тому назад этот кружок, Балакирев упорно стоит за раз намеченные взгляды и принципы... Я же всегда хотел сохранить за собой известную свободу".
Но о Чайковском я надеюсь когда-нибудь поговорить отдельно. Вот такая история. Спасибо.
Чайковский - Марш из балета "Щелкунчик"
|
