РУССКИЙ АЛЬБОМ

Архистратиг
Никита Рязанский
Государыня
Ласточка
Волки и Вороны
Заповедная Песня
Сирин, Алконост, Гамаюн
Кони Беспредела
Елизавета
Бурлак
25-й День Луны

БГ: Когда старый Аквариум официально был объявлен закрытым, появилось пьянящее ощущенье свободы - теперь я могу все. Посмотрим, что все? Старых песен петь не хочется, это понятно. И тут вот начинаются новые песни, Государыня, абсолютная идиотская тогда для меня, потому что ломающийся размер этой песни был для меня просто открытием, я не умею писать такие песни, откуда это берется, я не знаю. И набор слов в общем-то не очень для меня характерный. Если вспомнить старый Аквариум, то какая Госудырыня, какая Россия? И когда Волки и Вороны начали у меня бродить в голове, это было какое-то водочно-похмельно-московское состояние, хотя можно и без водки и без похмелья, общее какое-то кружащее состояние, но в принципе ощущение тяжелого похмелья, ощущение, что все не так. Но там что-то брезжило, какой-то проблеск, и поэтому я эти песни распутывал не торопясь, очень долго, ждал, когда придет правильная строчка. И первая строчка пришла уже после того, как песня была написана. Так она сама себя проявила. Она долго писалась, я так просто сидел сидел, когда у меня были свободные пять минут, я ее тренькал себе, тренькал, потому что она огромная.
Мифология строила сама себя, я ничего не придумывал, а то, что придумал, то потом и ушло по счастию".

Вершины таковы, что падая с них, ты оказываешься в пропасти, где кончается красивый холм и начинается дремучий лес. Тебя охватывает настоящая тревога - где я? Что со мной? Вот они странные места, где не видать ни зги, где засада может подстерегать везде. Рок-н-ролльный храм разрушен, идеалы втоптаны в грязь, карта бита. Рок-н-ролльная невинность обернулась виной, и чем прекраснее были идеалы, тем горше чувство вины,чем выше был холм, тем глубже оказалась пропасть. Альбом пронизан ощущением тревоги, и поистине в его образах есть что-то зловещее.
Быть может, это чувство возникает от того, что Смерть, тот "единственный друг", видящийся БГ в свое время учителем мудрости, становится крестной мукой. Смерть становится мучительной. Миф оказывается кровавой реальностью, и чтобы не утратить чувство мифа, эту реальность необходимо принять, с ней нужно справиться.
Но в отличие, скажем, от Нила Янга, БГ не собирает жатву с рок-н-ролльной эпохи, потому что это невеселая жатва. Поле битвы усеяно костьми мертвых героев, реют черные птицы, все поросло ядовитыми грибочками, между поколениями разверзлась еще одна бездна. БГ просто уходит дальше и не оглядывается на это проигранное сражение. Но ощущение тревоги есть - БГ попал в какие-то новые места, где прежнюю карту можно выбросить. Нечисть не знает ничего о Битлз или Бобе Дилане, ее не спугнешь цитатами из Дао Дэ Дзин. Единственный компас в этих местах - православная икона. И эту икону приходится рисовать самому.
В Русском Альбоме БГ предстает не столько рокером, не столько артистом и даже художником, сколько - изографом.
В отличие от таких вещей как День Серебра или Время Колокольчиков, Русский Альбом сознательно ограничивает себя рамками иконы. В него не попадает суетное, сор, из которого растут стихи. Его Оклад - инструментальные штучки "Архистратиг" и "25-й День Луны". В нем есть Свет и тьма - и именно в такой пропорции, как на иконах.
Но в отличие от классики Аквариума Альбом так или иначе связан с русской политикой. Привожу цитату из своих записей.
"Хамское рыло сегодняшней России погружает в глубокий кислотный транс. Презрение к русской политике становится презрением к русскому народу. Быковатый царь бабачит и тычет. Итоги недавних выборов с Жириновским на коне чудовищны. Рок-н-ролла нет. Панк-рок тяжел и невесел. О Дилане поговорить не с кем. Барышни слушают неправильную музыку. Народ непросвещен. Стрелецкие бунты по-прежнему кровавы. БГ отъехал на конях беспредела. Преступность растет. Битлз забыли все. Пистолз понимают наоборот. Квелая интеллигенция сидит по домам.
Никто не дает ответа.
Только чудным звоном заливается колокольчик.
И кажется БГ в Русском Альбоме его услышал."
(по прослушивании Русского Альбома).
Кто сейчас может спеть о России? Последняя Россия - Янкина. Бездарная страпия, пожирающая собственных детей. Виденья Янки - Крестовый Ноль - не один век будут преследовать национальное воображение. Ее Россия - черная дыра, безблагодатное место пусто, где не осталось даже крестов - страшный образ, увиденный девочкой.
О России поет Юрий Шевчук - в его песнях зажигается какая-то надежда; он очень популярен, потому что в его образе России и в его надежде есть место каждому (кроме снобов).
Первым о России спел Башлачев. До этого рок-музыканты пели о своих половых проблемах или ни о чем; много переводили; пели о своей тусовке - рок-н-ролльной нише внутри Империи. Бабы, бухло, буддизм, богоискательство, поездки на дачу.
Явление Башлачева было поворотным в истории русской рок-поэзии - время колокольчиков встретилось в нем с классикой, в первую очередь с самими духом русского христианства. Башлачев первым почувствовал новые времена и не захотел в них жить. Как бы там ни было, с Башлачева начинается новый период развития русского рока. Все, сделанное ранее, на мгновение увиделось наивной англоманией. За Петербургом лежали чудовищной протяженности невоспетые пространства, снега и равнины, куда не слетал ангел рок-н-ролла. Влияние Башлачева испытали на себе все; несомненно, он один из спутников или даже проводников БГ в его Русском Альбоме.
Своими судьбами и своей работой Башлачев и Янка явили собой конец прекрасной эпохи рок-н-ролла. Они прикоснулись к реальной русской классике, работая в совершенно чужом ей жанре - рок-музыке. В их устах рок обрел невиданную историческую глубину и размах. Башлачев не был скоморохом, как его определили в критике; скорее его можно сравнить с протопом Аввакумом, гнавшим скоморохов. А еще точнее - в нем случилась попытка соединить святость и скоморошество. Песни Янки можно сравнить с плачем Ярославны - это плач по разоренной стране за 70 лет чуждого ей владычества. Это плач по утрате каких бы то ни было ценностей, ориентиров и смыслов - и классических, и рок-н-ролльных. Рушатся все культурные сваи, и даже крест оказывается фальшивым - остается только чистый голос, уносящийся в небеса - и ничего больше.
Фактически, в эту страну БГ на сей раз и движется, где не спасут уже никакие цитаты, где нечисть не знает о Бобе Дилане, где опереться можно только на исконно русские смыслы. И это первая попытка после некоей ультурной катастрофы снова их отыскать; эти русские духи как бы и не названы, потому что вряд ли у них может быть какое-нибудь имя. Никита Рязанский, Святая София, Государыня, Чиж, Сирин, Спас, Алконст, Гамаюн, Бурлак - эти имена могли быть другими. Но так или иначе, поход в эту страну мог состояться только с благословения русской православной церкви.
Когда году в 1990 БГ запел о ладане и куполах, многие отнеслись к этому с презрением: ведь есть уже матрешки, которыми торгуют на Арбате?
Негласное обвинение звучало так: тот, кто просрал главную идею русского рока эпохи перестройки - утереть нос Штатам, по крайней мере доказать им, что и мы чего-то стоим в их культуре - пошел на поклон к старцам и православной церкви. Да и что оставалось делать Гребенщикову, кроме как двигаться в сторону России, вниз по Волге-матушке, пока еще не добуддийской реке, потому что железный занавес снова опустился для него с расторжением контракта с CBS?
БГ всегда было плевать на российскую политику и государственность, на генеральных секретарей, равно как и на президентов, на митинги, путчи и стрелецкие бунты. Его история России началась задолго до Рюрика и паденьем очередного Третьего или Десятого Рима не закончится. Да и вообще для БГ нет такого понятия - история.
Его битва всегда шла на его собственных полях; это значит, что двигаться будет он, едва нас касаясь - и судить его некому. Его Русский Альбом не менее загадочная величина, чем весь Аквариум 70-80-х, и никакая рок-лит-критика туда не доберется.
Раскладка образной ткани песен находится в работе Елизаветы Литовцевой в книге, посвященной 20-летию Аквариума. Сказать можно одно: как художник БГ находится в тех сферах, откуда не видна вся сегодняшняя нищета России. И мало кто из современников - по крайней мере тех кто на виду - знает что такое Россия Небесная и работает в этих сферах.
Русский Альбом слушаешь не просто, чтобы оттянуться, но набраться сил из этой старой России-сна, России-рая - теряемой и вновь обретаемой - которая парит над исполненными и неисполненными обещаниями, которая всегда без конца и края.
Его понимание и чувство России свободно от роковых идеологий, навязываемых русскому сознанию политикой и государственностью; оно свободно от Х1Х века - гениального для России и одновременно глубоко провинциального и литературного. Если и был чем-то ценен наш доморощенный рок-н-ролл, так это радикальным разрывом с Х1Х веком - совсем недавно павшей российской крепостью, где писались стихи и романы, где вынашивались узколобые националистские идеи.
Русский Альбом имеет отдаленное отношение к тому, что называется рок-музыка, и прямое - к современным канонам звукозаписи. Он записан по-настоящему красиво и стройно. В этой прекрасной музыке есть и Волга, и снега, и русская вольница, в ней есть те пейзажи, откуда происходит большая часть нашей укльтуры. БГ-бэнду удалось создать что-то очень самобытное.
БГ раз обмолвился, что у нас нет ни одной радостной иконы - все святые скорбят и плачут. Его Альбом - это попытка нарисовать эту недостающую икону. Кто на ней изображен? - русские фольклорные птицы Сирин, Алконост, Гамаюн, святые, кони беспредела, БГ с друзьями, сам птица фольклорная. В ней есть кислота. В ней есть дыры, откуда глядят бесы, черная нечисть. Насколько получилась эта икона я судить не могу. Важно, что это не стилизация под икону, но попытка работать в этом, казалось бы, навсегда в утраченном жанре.

РАМЗЕС

Летчик
Науки Юношей
Иерофант
Как Нам Вернуться Домой
Королевское Утро
Царь Сна
Назад к Девственности
Отец Яблок

Как это само собой не напрашивается, но в Рамзесе действительно схвачен какой-то дух полета, какого не знал оседлый Аквариум, распивавший свои чаи на полночных кухнях в обстановке домашнего уюта. Известно, что психоделическую музыку рекомендуется слушать в самолете, особенно при взлете, когда тебе предоставляется реальный шанс понять и прочувствовать идею композиторов. Рамзес поддается подобному эксперименту. Это единственный альбом позднего БГ, который я без вопросов рекомендую слушать в любом движущемся средстве, включая велосипед.
Рамзес - легкий и очень красивый студийный альбом некоей воображаемой группы с Борисом Гребенщиковым во главе. Фактически, это восстановленный из небытия тот Аквариум, которого нам почти не оставила история, за исключением безоблачных и маловразумительных с точки зрения искусства Притч Графа Диффузора, Аквариум образца начала 70-х годов. Благодаря современной звуковой аппаратуре БГ сумел восстановить тот солнечный летний мир, откуда начиналась эта группа, пересоздать тот саунд и донести его до ушей современного человека, по-новому взыскательных в связи с появлением новых звуковых систем.
Саунд - наиболее тонкая музыкальная материя, уже почти не материя. Это первое, что слышит нормальный человек в музыке, первое, что достигает его в обход слухового аппарата. Саунд Аквариума происхождения солнечного. Это, как бы, преломленный через инструменты и через голос солнечный свет.
В отличие от предыдущих компиляций, это именно "любимые" песни. Естественно, вещей старых там нет - старые песни введены в цифровой компьютер, а любить компьютер, как ни крути, не получится никак. Поэтому песни пришлось писать новые, а БГ умеет это делать как никто.
Влияние ранней британской психоделии 60-х - Битлз, Донован, The Incredible String Band - в общем-то не так существенно, как кажется на первый взгляд. Важна сама преемственность. Тот ушедший мир солнечного Лондона или Калифорнии остался навсегда в мировой музыке, и группа, которая захочет восстановить ту эпоху, вынуждена в себе самой восстанавливать те счастливейшие моменты в истории рок-музыки. Поэтому ее отголоски слышатся во многих современных вещах. Я, например, в "Летчике" вдруг уловил отзвуки американской группы R.E.M. Слушая уже через год The Boo Radleys, я опять вспомнил о Рамзесе. Я хочу сказать, что эта музыка существует вне времени, и тот, кто сумеет к ней подключиться, попадает в некую вечную сказку, нашедшую свое первое воплощение в Револьвере и Сержанте Битлз, Pet Sounds группы Бич Бойз, Forever Changes группы Love, Sunshine Superman Донована и через них вошедшей сам в состав мировой музыки. В целом, Аквариуму удалось подключиться к этой сказке.
С первой же песни в альбоме чувствуется какой-то новый дух полета, какого не знал оседлый Аквариум. Полет над землей - прощание с землей - далекое о ней воспоминание. Сознание уже не занято вопросами добра и зла, света и тьмы. Оно просто регистрирует какой-то уже потусторонний земной ландшафт: вот белый голубь, вот что-то еще, вот что-то еще. Оно как бы по-тихоньку прощается с тем, что оно видело. И "его любви здесь нет".
Сам Наблюдатель находится в какой-то нездешней точке; куплеты, строчки - это только щелчки движущейся камеры. Сознание отъезжает все дальше и дальше. Управление полетом ведется нормально.
Такие чувства возникают у меня при прослушивании альбома. Сознание медленно, но верно отвязывается от мира. Очертания мира становятся все более расплывчаты, как с самолета, набирающего высоту. Такая кассета нужна тебе, когда нужно проехать на велосипеде из пункта А в пункт В, не заметив окружающего тебя движения и суеты.
Рамзес доказывает только одно: настоящее ничуть не менее кайфовое, чем прошлое. Классический Аквариум мертв - он стал классикой. А прошлое невосстановимо, и ностальгия - одно из самых неправильных чувств. Ностальгия - чувство выбывшего из игры. А игра всегда продолжается.

дальше