И С Т О Р И Я     С В Е Т Л Ы Х     В Р Е М Е Н

ПОЭЗИЯ АКВАРИУМА

"Силками пользуются для ловли зайца. Поймав зайца, забывают по силки. Словами пользуются для выражения смысла. Постигнув смысл, забывают про слова. Где бы мне найти забывшего слова человека, чтобы перекинуться с ним словечком?".

В этой фразе Чжуан-Цзы сказано все, что надо о рок-н-ролльной поэтике. В рок-музыке слова должны быть легки, и БГ - первый, кто реально облегчил рок-язык. Определенно, рок-музыканты - люди, забывшие как надо правильно говорить. Забывшие падежи, склонения и спряжения.
Из рок-поэзии ушел навсегда какой-то классический момент, Россия, Лета, Лорелея, и его жаль, очень жаль. Потому что - как мне кажется - классическая поэзия не устояла перед рок-музыкой и голосами - что после этого значат немые страницы? И в отличие от традиционной поэзии - самосознания языка - рок берет язык себе на службу, не стесняясь в грамматике.

Нелепо и куцо выглядели все публикации, антологии, книжки так называемой рок-лирики. Слова, перенесенные с концертов на бумагу, вынутые из своего энергетического поля, лишались своей плоти, плотности. Тексты чувствовали себя как рыбы не в воде - бумага была не их стихией, не их средой обитания. Когда я прочел еще ксероксное "Дело Мастера Бо", мне стало очень грустно. "Говно-поэт" - подумал я. Видимо то же самое подумали западные критики, пролиставши Желтого Дилана.
С Высоцким или Башлачевым проще - они более литературны, традиционны, и они читаются с листа. Но в целом, все эти "антологии" и сборники рок-поэзии по своему рангу гораздо ниже, например, учебников гитарной игры или барабанного боя.
БГ часто заговаривал о том, что он не поэт. "И не любил писать стихи, предпочитая вино". Поэзия - его хобби, и им написаны милые штучки, вроде "Сцен из сельской жизни" или цикла об Иннокентии. В "Сценах" можно даже найти чистейший образчик высокопоэтического хэви-металла:

Порой в колхоз привозят трактора,
Тогда крестьянин прячется под стог,
А те свирепо точат шестерни
И, лязгая стальными клапанами,
Гоняются за девками по лугу

Но все равно это разные дела, и стихотворчество всегда было отграничено БГ от сочинительства песен. И кажется, никогда им серьезно не воспринималось.
Рок-текст невозможно прочесть. Он жив ритмом баса и барабанных палочек, в отличие от стиха, живущего своей внутренней музыкой. Сами слова в рок-песне почти не выполняют ритмических функций. Да и образность и мысли у рокеров в основном куцые - так что беда для литературы небольшая, что не прочесть.
Послушаем лучше самого БГ о ходе его процессов: "Музыка вытягивает слова, потом слово вытягивает музыку, потом еще, пока все слова не встанут на свои места, единственно возможные. Я подбираю слова, а не сочиняю их...Песня рождается в человеке ни в коем случае не как музыка и не как стихи: одно подталкивает и выявляет другое".
Это значит, что тот, кто искал у БГ влияний Анненского или обэриутов, говорил не по существу. Эти влияния найти можно, но они посторонние и ничего не решающие.
Но вот что поразительно: на рок-аккорды оказалось возможным положить Лао-Цзы! Факт беспредельный! Китаец, живший не сто и не тысячу лет назад, подошел Аквариуму и его рок-н-роллу и стал фактом современной песни. Но даже не в цитатах дело. Подумаешь - цитаты! Это может и попугай. Поразительно другое.
Согласитесь, первое впечатление от песен было примерно такое: эти речи взялись ниоткуда. У них нет возраста. Брезжит, срывается, исчезает и снова выглядывает смысл. Слова тают на глазах, но порой не надивишься их меткости. Речи темны и странноваты, но слушаешь их, пока не запомнишь наизусть.
Поразительно само проникновение БГ в совершенно иной неевропейский порядок развертывания смыслов китайцев, в иную логику. БГ велик не тогда, когда он поет цитаты, но когда сам поет что-то похожее, равносущее. Короче, когда из читателя даосов он сам в некотором смысле превращается в даоса. Проследи, к примеру, как движутся смыслы "Встань У Реки" - как они перетекают друг в друга, колеблются, перешептываются. Попробуй переписать все прозой и вставить куда-нибудь в Чжуан-Цзы - фиг отличишь.

Но странность текстов БГ не только даосского происхождения. Цирк Боба Дилана, ЛСД-лирика Морриссона, дадаизм Марка Болана - во все это БГ въехал как в поэзию. Новая американская поэзия началась в полный рост с Боба Дилана и живет например в группе R.E.M. или в рэп-музыке. Смешно, но даже русские писатели-эмигранты, рассуждая об Америке, все еще твердят, что у них нет поэзии. У них есть она, только вы не там ее ищете.

Не счесть нападок БГ на слово. "Я не терплю слов", "бери себе слова". В аквариумовском мире слово - начало окаменения бытия, начало небытия. Эта посылка подсказана даосами и дзен-буддистами и главное музыкой, в которую они врубились, и закреплена в условиях нехватки социального воздуха. Мнимая лексика мнимой реальности - тоже один из ключей к пониманию этих нападок. БГ просто убежал раз и навсегда из "страшного царства слов" (так Чжуан-Цзы называл великую китайскую империю). Аквариум абсолютно непроницаем для общественно-политической лексики. Гребенщикову недосуг даже пародировать штампы социума.
Но в этих нападках - не только недовольство зазором между словом и реальностью, но и жалобы поэта-дилетанта, которому приходится возиться со словами. Кажется, что БГ облегчительны эти языковые тупики - "Река Гора Трава" - вполне естественные в его песнях. Можно выкинуть из башки все слова.

Но есть еще слово как "тема для новой войны" - один из пределов слова, его отрицательный полюс. Слово надменное, не подпускающее к себе новые смыслы. Думается, БГ знает такое слово не только из газет и политинформаций. Все эти его зеркальные стекла, те и эти стороны стекла, по которым всегда хотелось вмазать чем-нибудь тяжелым - раз сверкнувший ему образ и кочующий из песни в песню - что это как не халтура, раз уж он считает себя почтенным ремесленником рок-гильдии?
Фактически, когда панки долбанули по этим шарам из хрусталя и запели о компаниях звукозаписи (ленивых и глупых монстрах) или о непроходимой скучище лондонской жизни, они разрушали именно эту окаменевшую хипповскую эстетику.
Панк изменил каждую заповедь музыкального производства, но в первую очередь он изменил рок-текст. Петь про любовь в первую очередь неэстетично. Проблемы он-она, о которых разорялись на стадионах хиппаны, проблемы личного порядка. Хули об этом орать во всю глотку? Поэтому никогда не верь хиппи - не верь, что он там поет про любовь. Он поет про себя.
Это один из моментов культурной революции, проделанной в Англии в 1976 году - революция рок-текста. Отныне в рок-музыке начинается настоящая литература. Петь можно о чем угодно: о компаниях звукозаписи, о своих каникулах, о Королеве, превратившейся в какое-то национальное чучело, о том, какой кайф слоняться по улицам без царя в башке, о садомазохистских фантазиях такого оригинала как Малькольм Макларен, о том, что весь мир окончательно обезумел.
Так что эта гребенщиковская максима подтвердилась - слово действительно может стать темой для новой войны (между тинейджерскими группировками).
И, конечно, слов никогда нету, когда есть что сказать.

Таким образом, опершись на традиции рок-поэзии и начитавшись китайцев, БГ творит свой язык - свой перекресток ленинградского тусовочного сленга, рок-символов и болтовни мудрых китайцев. Замес получился магический - кто писал об их концертах непременно упоминал особую магическую атмосферу. Слово БГ больше не было башней из слоновой кости, феодальной крепостью художника, где он единолично царствовал. Слово как бы пускалось по миру.
Если в литературе слово выступает (и воспринимается) в виде знака, то в рок-музыке оно более публично. И в одном из своих предельных значений слово - это просто воздух.
При этом БГ мог использовать романтические штампы - "капитаны стоят на башнях" - и при этом это не была литература. Его интонация вносила в мир знаков чистое дыхание и речь закреплялась в воздухе - отсюда все цитаты, которыми тогда разговаривали.

Вот как в текстах БГ работают китайцы:

Она открывает окно, под снегом не видно крыш
Она говорит: - ты помнишь ты думал что снег состоит из молекул?
"Дракон приземлился на поле - поздно считать, что спишь"
Хотя сон был свойственен этому веку.
"Но время сомнений прошло - уже раздвинут камыш
Благоприятен брод через Великую Реку".

Что в кавычках - цитаты из "Книги Перемен". Но даже не так важно, кто тут что говорит. Китайцы - раз уж они встряли в разговор - вполне равноправные собеседники. Группа становится просто связующим звеном между "мировой культурой" и своей аудиторией. Никакой эзотерики. Беспечный рыбак Чжуан-Цзы, пославший на фиг сановников великой империи, оказывается рядом со слушателем - возможно, тоже задумывающимся о своем жизненном пути.
Кто-то из поэтов назвал это ветерок вечности.

Он вылечит тех, кто слышит
И может быть тех, кто умен

Может быть? Хорош нюанс в этих светоматериях.

Разобравшись с традиционной поэтичностью, рок-н-ролл что-то навсегда утерял. Слово стало яснее человеку, но какая-то красота из него ушла.

И молоточком куют цикады
Как в песенке поется, перстенек

Такой "песенки" уже не будет. И БГ это знает - иначе бы его не клонило в классику, иначе бы он не пел своего Вертинского.

Но вот что очень важно - рок-поэзия избегает индивидуально-авторских метафор, какими всегда щеголяет поэзия. В конце концов это небрежение к миру - навязывать ему свои узкие личные значения. В Аквариуме есть только всеметафоры - "кровь тростника на песке" - и здесь ни одна вещь не потревожена, ничто не вспугнуто.

Слово у БГ несет в себе функцию моста.
Например, Мастер Бо объединяет ремесленника-рабочего - Бориса Гребенщикова - Мастера Бодхидхарму - Бога как творца-ремесленника. Так слово может сплотить разнокачественную реальность. Приведу другой пример. Вот песенка "Моей Звезде" - окутанная еще романтическими облаками:

Моей звезде не суждено
Тепла, как нам простым и смертным

У звезды нет еще своего имени, она символизирует безымянную небесную метафизику, царящую над суетой. В какой-то мере это небесная проекция героя, его романтическое альтер-эго.
Но ни одно слово в Аквариуме бесследно не исчезает. Больше того, что-то с ним происходит по ходу дела. В песне "Сны" из Дня Серебра есть такая строчка:

Но лестницы уходят вверх и вьются бесконечно -
В этом наша вина

Я выскажу предположение, что лестницы - это тщета разумных построений, бессильных дотянуться до неба. Переосмысленная библейская Лестница Иакова. Что здесь важно, так это разрыв, пропасть между землей и небом. Эта необходимость восстановления связи в песне "Глаз" звучит как категорический императив:

На нашем месте в небе должна быть звезда
Ты чувствуешь сквозняк оттого что это место свободно

Вскоре была написана "Аделаида" - одна из вершин БГ (тем сложнее оказалось ее записать). Имя звезды, произвольное, сделало свое дело: на небо было отпущено что-то человеческое - имя, и холодные звездные выси стали уже не те. Аделаида - и звезда спускается на землю, а Слово отпускается на небо.
И пусть БГ ругает слова сколько угодно - он может петь с полным на то правом:

Я знаю имя звезды
Я стану словом ответа
Той, кто приносит дождь

Лучшие образцы рок-поэзии в первую очередь конкретны. Вот Капитан Бифхарт поет как он сидит на берегу с удочкой, смотрит на поплавок и думает о своей любимой Бимбо Лимбо Спам. А Роберт Джонсон о том, как он проснулся, а любимой уже нет - сама удрала, еще и ботинки прихватила. А Моррисси о том как он пришел в клуб на дискотеку, а девушки ему не найти, он стесняется, он "наследник целомудрия" и хочет от горя умереть. БГ не всегда конкретен, но лучшая его лирика не прячется за абстракции. Худшая же - прячется. Но звезда его не менее конкретна, чем поплавок Бифхарта.

Мы можем говорить только о фрагменте. В припеве песни всегда есть такой ударный отрывок: "время луны", "сейчас мы будем пить чай" и т.д. Текстовая ткань, как правило, сшита из таких лоскутков, каждый из которых есть определенный факт:

Я видел вчера новый фильм
Я вышел из зала таким же как раньше
Я знаю уют вагонов метро
Когда известны законы движения
И я читал несколько книг
Я знаю радость печатного слова
Но сделай лишь шаг и вступишь в игру
В которой нет правил

Рок-н-ролл вынужден свертывать синтаксис и в ударных местах не темнить, быть кратким и метким - без хотя бы одного точного попадания песни не случится. Снайперские качества обязательны для русской речи в рок-н-ролле:

Ты дерево, твоя листва в облаках
Но вот лист пролетел мимо лица

Есть высшая смелость искусства - ни на что не оглядываясь, ни с чем не сообразуясь, наплевав на все жанровые законы, беззаконно, как выстрел, воплотить свое подсознательное - первичное - желание. Сделать единственно правильный мазок и выдать истину одним ударом кисти, внезапно закончить песню гимном "No Future" или в последней строке песни послать в сортир своего героя. У дзенов это называется сатори, когда в мгновение открывается истина. И гвоздь моей мысли - в предельной элементарщине воплощения твоего подспудного и сокровенного, в отсутствие мостика между желанием и его воплощением, когда ты за миг перескакиваешь пропасть между духом творящим и принимающей материей, когда этот дух печатается в ней фотографически. Это не относится ни к какому жанру специально.
Назовем ли мы это поэзией или нет, но БГ просто сказал много точного и правильного. Недаром столько их цитат порхало в воздухе безвременья.
БГ врубился в то, что в языке надо оставлять зарубки. Это главное. Разразиться стихом - венком сонетов! - гораздо менее интересно. Потому что надолго в языке остаются именно зарубки - не рифмованные строки.
Вот замечание о времени, истории, сверхдержавах, как раз в это время грозно переругивавшихся через океан:

Пепел твоих сигарет - это пепел империй

Аховый росчерк тире - и мысль со скоростью света побежала всю материю.
Абстракционизм БГ порой точнее точных наук:

Ты помнишь я знал себя
Мои следы лежали как цепи
Я жил уверенный в том что я прав
Но вот выпал снег и я опять не знаю кто я?

Вот какое выражение нежных чувств вплывает посреди песни:

Я сделал бы директором клуба
Тебя, мой цветок, мой друг

Вот деталь предутреннего города:

И в пригоршнях снега еще незаметно для глаз
Мерцает отблеск движущейся звезды

Великая строчка о радости труда:

Но я пою когда я строю свой город
И я не могу молчать

а то и формула бытия: "они шли так долго что уже не знали куда"

Но возможно список заканчивается на печально-гомеровской ноте: "но ветер придет и нас уже не жаль"

ВЕЛИКИЙ СОБИРАТЕЛЬ

Битлз разрушили то, что веками со времен Ренессанса культивировалось европейскими художниками - творящее Эго, двухметровое Я на плоскости, созидающее свой мир. Вспомним, что во времена Средневековья перед художниками стояли совершенно другие задачи.
Абсолютное одиночество последнего романа Джойса, высящегося одинокой скалой - одно из доказательств, что эта эпоха действительно пошла. И гадать над ее египетскими пирамидами будет кто-то другой.

Думается, у Аквариума есть несколько строчек по этому поводу.

Те, кто рисует нас - рисует нас красным на сером
Цвета как цвета, но я говорю о другом

Что это за люди и откуда они - те, кто рисует нас красным на сером? Думаю, этого гипотетического антипода можно как раз назвать индивидуалистическим художником. Ибо между красным и серым есть непреодолимая пропасть - и пурпурное знамя индивидуалистического отрицания всегда полощется на обязательном фоне серости. Окрестности относительны - Я абсолютно. Это придумали в Эпоху Возрождения.

Каждый уверен, что именно он источник огня
И это тема для новой войны

Вместо романтической оппозиции Я - ОНИ, Аквариум дает широкое МЫ, разом камерное и просторное, потому что это МЫ обращено ко всем, кто может его подхватить. Романтики не любили повседневность, они предпочитали революции. Темы БГ - первичные основы обыденности, мирной жизни (на дворе - эпоха застоя). Из сора повседневности и растут все песни. "В сутолоке каждого дня можно найти Путь" - это дзен.
Индивидуалистического разрыва нет даже в аквариумной сатире. Восклицание "Козлы!" обращено как вовне, так и вовнутрь.
Вот почему у БГ нет слова "творчество", он выражается иначе - ремесло, работа, дело, умение. В процессе работы искусный мастер самоустраняется, являя саму вещь:

Мы продолжаем петь, не заметив что нас уже нет

Мастер уподобен туннелю, из которого мир выходит преображенным. Он должен лишь что-то обработать, найти мелодию и подобрать ближайшие слова.

Особеннно радуют в Аквариуме их мультики:

Когда я смотрю в окошко,
Я вижу как кто-то идет по крыше
Может быть это собака? - кошка?
А может быть это крот?
Я вижу не слишком ясно,
Мешает крутой наклон той крыши
Может быть это букашка
А может быть это слон

Рок-герой в песне устроился сторожем, и это наблюдение из окна на рабочем месте.
Весь аквариумный юмор - детские игры с кубиками реальности. Мир - большая игрушка: можно сложить его так, а можно этак.

С мешком кефира до Великой Стены
Идешь за ним, но ты не видишь спины

Рок-н-ролл демонстрирует полную свободу пребывания в настоящем времени - основном времени детства, игры и рок-н-ролла.
БГ может сходу задать такой вот озадачивающий вопрос - "какая рыба в океане плавает быстрее всех?" - и так на него не ответить. В его "Колыбельной", обращенной к сыну, нет подыгрывающего ребенку взрослого - детская форма вполне естественна для Аквариума.

А над всей землей горит звезда
Ясная как твой смех
Мы с тобой вместе дойдем туда
Где горит звезда для всех, для всех

Смотря на мир сквозь призму внутренней ясности, рок-н-ролл, сходя в дольний мир, находит вещи в состоянии легкого бреда, многозначительные курьезы, странности, отковенную ересь.
Поой БГ сам творит какую-то кунсткамеру страннностей, напимер, "Комнату, лишенную зеркал" с ее ангелами, похожими на Брюса Ли, Ленскими у пивного ларька... И, быть может, эта эксцентрика намекает на то, что есть какое-то Целое, где все вещи этого мирра равны между собой, где они могут переходить друг в друга, меняться местами, кувыркаться...

Они звонят тебе в дверь, однако входят в окно
И кто-то чужой рвется за ними следом

Что это за бред? Может быть, рок-н-ролл творит себе монстров, просто потому что ему скучно в этом мире, как металлистам?

Они съедят твою плоть как хлеб и выпьют кровь как вино
И взяв три рубля на такси, они отправятся к новым победам

Я думаю, странны все строчки Аквариума. Потому что с какого-то неназываемого холма - из потаенной поднебесной - все вещи это мира загадочны, непроницаемы, темны.

Вот путь, ведущий вниз
А вот - вода из крана

Чувство странности этого мира одно из основных чувств Аквариума. БГ как хроникер повседневности всегда в каком-то недоумении. Ему бесконечно страннно в этом мире - и в этом есть какая-то бесконечность.
Я вижу то, что я вижу, но вряд ли что-то в этом понимаю. Возможно, так можно вкратце описать поэзию Аквариума.

СИМВОЛ-СКАЗКА ИЛИ: ПОДНЕБЕСНАЯ СПРЯТАННАЯ В ПОДНЕБЕСНОЙ

Поп-культура - особая и независимая поднебесная. Ее происхождение не связано ни с античным, ни с христианским мифом. Она выросла из совершенно других корней, не европейских - она выросла из смешения рас, населяющих Америку. Тем интереснее, что есть нечто общее, что можно найти у Платона, Пушкина, негров-блюзовиков и Джима Мориссона - что проходит вне времени и географии - СИМВОЛ.
Известно, что символ никем не выдуман, символ найден в природе, как некое окошко, как лужица, в которой отражается небо.
Битлз обнаружили его сами, учась настраивать инструменты и на них играть - у них не было никаких подсказок в лице традиции, к которой можно было бы подключиться. Они сами создавали традицию. Они начали с рок-н-ролла и в итоге создали свой мир - Пепперландию. А что такое Пепперландия, как не единый символ чего-то еще? Намек, что мир, данный нам в ощущениях, вовсе не единственный. Что где-то есть миры соседствованные и порой их можно соприкоснуть с нашим миром.

Сначала несколько слов опять о рок-поэзии. Кажется, ее основное противоречие - между внесловесной вестью рок-н-ролла и ее неизбежной словесной одеждой. Как передоверить словам сгусток света?
Поначалу все было просто: "baby, baby, baby" - строго в русле популярной песенной традиции. Ни одному исследователю не под силу исследовать с точки зрения слова первые синглы Элвиса Пресли - величайшие в истории поп-музыки и абсолютно внесловесные.
С началом подключения мозгов к поп-традиции начала проявляться рок-поэзия. Рок-н-ролл вкушает плодов с древа познания и вступает в силу в стадию поэтического грехопадения. Противоречие между духом и словом разрешается символом.

Вернемся к Петербургу.
Установка на символ - вот то место, где встречаются русские младосимволисты (Блок, Андрей Белый, Вячеслав Иванов) с представителями ленинградского рока в лице Аквариума, Кино, других.
И первая точка их совпадения - расширительное понимание искусства как благовествования (отсюда и избранничество с риском попасть в лжепророки). "Стихи о Прекрасной Даме" или "Золото в лазури" больше, чем стихи, равно как и рок-н-ролл Аквариума больше, чем рок-н-ролл. Аквариум - это попытка музыкального праздника, где упразднено время, прообразом чего является церковный праздник. Рок-н-ролл понят БГ как новая религия, призванная совершить чудо - вот откуда вдохновенная серьезность Аквариума (и огоньки на концертах). Без пафоса строительства нового храма не понять Аквариум, как без религиозной подоплеки не понять символистов.
Но при единой установке на символ, его воплощения друг от друга отличаются. Символ - связь конкретного и вечного. Символ символистов, восходя к небесной сущности, сбрасывал с свою предметную ипостась, как ветхие лохмотья.
Мир Аквариума изначально един. Сказка заложена внутри самой материи. Аквариум не знает "мира идей" и "мира видимостей" - есть только миры реализованных и нереализованных потенциалов, открытых и потаенных возможностей. Гармония найдена за столом, за стаканом чая, за настройкой инструментов - только после этого можно строить какие-то предположения о мирах соседственных.
Символистам было немного труднее - они обеими ногами стояли в истории и лишь пророчили ее конец. Для БГ конец истории наступил, когда он услышал "Penny Lane" - тихую вечность пригородов и их небеса. После "Penny Lane" в историю можно съездить как в командировку, но все равно туда уже не вернуться.

Поговорим о бедности словаря - как у любого символиста, песни у БГ бедны словесной материей. Словесная территория Аквариума строго очерчена. "Мой друг критик сказал мне на днях, что мой словарный запас иссяк" - прав критик. Совсем не любая вещь может обосноваться в мире Аквариума - не любую вещь можно взять к себе в дом, потому что с ней надо будет жить дальше. Ей необходимо занять свое место, стать насущной потребностью. Густая бытовуха Майка Науменко или агонизирующие вещи Петра Мамонова, его сюрреальные электрические счетчики, невозможны в песнях БГ - в его доме нет места случайным случайностям.
Лексика - богатство случайных встреч слов, их ауканья и переклички - сведена почти на нет. Лексика служебна по отношению к вести. "Слово относится к сущности как гость к хозяину". Это верно и в случае символистов. Любой трансцендентальный настой лиры мешает богатству лексики. Но только так можно распахнуть новые горизонты - выйдя за пределы словесных координат.
Вот почему следующее поколение, ища потерянное слово, распахивает новые лексические пласты, касается политической и социальной конкретики, берет святые символы и делает из них себе игрушки, ругается и плюется - все символы они уже получили от учителей в наследство и хотят жить в более материальном и просторном мире. Сколько можно сидеть дома и посасывать теплый чаек.

"Нет такого закона, чтобы в природе чего-нибудь не было" - утверждает БГ в своей сказочке. И это главная аквариумовская аксиома. Опираясь на эту аксиому, ХХ век и создавал свои миры-сказки. Прятал в поднебесной еще одну поднебесную.
Существует расхожее мнение, что в Бога можно либо верить, либо не верить. Обретение веры - основной мотив русской литературы XIX века. ХХ век здесь что-то меняет. Битлз - пусть это будут они - совершили одно чудесное открытие: они сняли вопрос веры-неверия и пошли работать в мир света. То есть строить какие-то вещи из этой светоматерии - которые могли бы пригодиться здесь.
"Моя работа проста - я смотрю на свет" - именно работа снимает все проклятые вопросы и открывает путь.
И вопрос веры, раздиравший творения стариков, сменился вопросом качества выпускаемой продукции (может это и есть благая весть рок-н-ролла). А качество определяется количеством света, впущенного в ту или иную вещь.
Без сомнения, "Алиса" Кэролла, "Властелин Колец" Толкиена, "Сержант Пеппер" Битлз - это высококачественная продукция.
По Гребенщикову, задача художника - расширять этот недореализованный мир, актуализировать возможности мира как гармонии.
И словесный символ тоже работает здесь как инструмент - как способ открытия этой реальности. Что такое "эпоха интернационального джаза" как не одна из возможностей мира? И если она наступает, то она действительно наступает, в снежную ночь, с приходом друзей, за ночными разговорами или как раз без разговоров, на концерте или на улице по пути в пирожковую.

У БГ этот возможный мир умеет очаровательно вклиниваться в повседневность:

Ты выбежал на угол купить вина
Ты вернулся а вместо дома - стена...

что разрешается с достойным легкомыслием, ибо что тут скажешь:

...зайди ко мне и мы подумаем вместе
О рыбе, что быстрее всех

Но иногда этот мир может предстать Судьей:

Но ежели некий ангел случайно войдет сюда
Я хотел бы знать, что ты ответишь ему

Как страшно!

В Аквариуме символично все, потому что символична перспектива созданного ими мира. В Аквариуме, как и в Битлз, как и у Толкиена символов в привычном смысле нет. Все есть символ - или одна сказка. Потому что каждый предмет освещен общим светом, и сами вещи никогда не теряют свой вес, свою предметность, но благодаря новому освещению приобретают небывало ясный оттенок.
Символичны его цвета и просты их оппозиции. Ничто ему так не чуждо как словесный импрессионизм, потому что "даже пять цветов притупляют зрение", как сказано им вслед за Лао-Цзы в американском альбоме.
Эта экономность уничтожает неопределенные полутона цветов, но пытается явить простые краски в их природной первозданности. "Золото на голубом" - это просто реальность одного из летних дней.

Лучшие символы Аквариума по своему строению многослойны. В них есть что-то общее для всех и в то же время сугубо частное для каждого адресата. Я приведу одну широко известную фразу: ДЕЛО МАСТЕРА БО
1. БО - сам Борис, чье дело отдаленно напоминает дело...
2. МАСТЕРА Бодхидхармы, героя Дня Серебра. Вспомним понимание рока как ремесла - и сама собой прибежит русская пословица:
3. ДЕЛО МАСТЕРА БОится, искусно обрамляющая эту фразу. Все это выкликает последнего ремесленника (кстати, именно так понимало Его Средневековье).
4. БОга, Чье дело Любовь и управление водами жизни, текущими под Мостом Мирабо.
Так стрела, выпущенная одной тетивой, летит в четыре цели, а может быть в пять или шесть - пусть кто-то что-то добавит.

Одна из даосских максим гласит, что "слово должно ежедневно обновляться". Как рок-н-ролл, как сама группа Аквариум, их символ - начало вбирающее, саморазвивающееся. Он распахнут, он брошен в мир, и это главное в нем - его демократизм. За пройденный группой путь символы обретали новые и новые значения, вбирали в себя новые реальности. Так Вода, даосская и равнодушная, в поздних песнях обрела христианский - крещенский - смысл. Я уже говорил, как сработал символ Звезды. Можно обратиться к Траве.

И ты прекрасна как день, но мне надоело
Обращаться к тебе на вы,
Так не плачь обо мне, когда я уйду стучаться в двери травы

Ранний акустический вариант настраивал меня на такое понимание - это рок-н-ролльное возвращение к природе, проникновение в мельчайшие природные единицы. И, конечно, марихуана, сладчайший цветок земли. В поздней интерпретации, с приходом скрипки Куссуля, вдруг открылся еще один пласт, уже заложенный в песне - это желание стать вне закона природы. Двери Травы - это смерть. Пронзительно томится в земном круге запредельная скрипочка - и как еще слушать песню после смерти Куссуля, утонувшего в 86-ом?
И это "вечное обновление" заложено в самом символе - в его вбирающей природе. Да и сами символы всегда актуализируются.

Если пытаться делать какие-то выводы, сравнивая символы прошедшей и настоящей эпох, лучше всего прибегнуть к образному - немного утрированному - сравнению. Среднестатистический символист пытался наделать сразу много символов. "Лес символов" - как писал Вячеслав Иванов. В лучшем случае он играл ими, в худшем - у него съезжала крыша.
Он прорубал какое-то окошко вверх и вместо того, чтобы туда пристально вглядываться, начинал порубать следующее окошко. Скажем, вбок. Затем он принимался за другое окошко. Художник никак не мог остановиться в творении все новых и новых символов. И вот как-то раз прорубил он окошко куда-то не туда - а оттуда глядит тьма. Испугался. Запутался. Начал в спешке рубить еще одно окошко - а оно смотрит в никуда. В итоге такой художник оказывался в дурдоме собственного изобретения. Сотни символов глядели на него и ни в один из них он не вошел.
Лучшие художники ХХ века, такие как Толкиен, Даниил Андреев или Боб Дилан, заняты одним символом. Символ понят не как цель, а как средство, метод настройки своего художественного сознания на определенный лад. Это всего лишь окошко, куда нужно все пристальнее вглядываться, полюбив это пространство и населяя его тем, что тебе близко. Все остальные символы растут из какого-то единого символа, за которым однажды устремился ум. Попутные вселенные, встречающиеся по соседству, можно использовать как добавочные краски, но в целом уму должно следовать за одним символом, попутно занимаясь искусством, ибо ничего нет важнее детали, мельчайшего, нюанса. Сам символ - просто метод, и он выносится за раму, а на самой картине остаются только детали.
Это одно из художественных завоеваний ХХ века. Символ становится единым и расширяется до размеров особой вселенной, превращаясь в то, что называется сказкой. Символ напрямую смыкается со сказкой, и между ними уже нельзя провести грань, как бы не старалась наука.
Во взаимопроникновении искусства и сказки, этих корневых противоположностей человеческого творчества, кроется несомненная победа художников ХХ века.

дальше