|
  Paul
Lansky - Six Fantasies
Животные не спят. Они во тьме ночной
Стоят над миром каменной стеной.
Рогами гладкими шумит в соломе
Покатая коровы голова.
Раздвинув скулы вековые,
Ее притиснул каменистый лоб,
И вот косноязычные глаза
С трудом вращаются по кругу.
Лицо коня прекрасней и умней.
Он слышит говор листьев и камней.
Внимательный! Он знает крик звериный
И в ветхой роще рокот соловьиный.
И зная все, кому расскажет он
Свои чудесные виденья?
Ночь глубока. На темный небосклон
Восходят звезд соединенья.
И конь стоит, как рыцарь на часах,
Играет ветер в легких волосах,
Глаза горят, как два огромных мира,
И грива стелется, как царская порфира.
И если б человек увидел
Лицо волшебное коня,
Он вырвал бы язык бессильный свой
И отдал бы коню. Поистине достоин
Иметь язык волшебный конь!
Мы услыхали бы слова.
Слова большие, словно яблоки. Густые,
Как мед или крутое молоко.
Слова, которые вонзаются, как пламя,
И, в душу залетев, как в хижину огонь,
Убогое убранство освещают.
Слова, которые не умирают
И о которых песни мы поем.
Но вот конюшня опустела,
Деревья тоже разошлись,
Скупое утро горы спеленало,
Поля открыло для работ.
И лошадь в клетке из оглобель,
Повозку крытую влача,
Глядит покорными глазами
В таинственный и неподвижный мир.
(Н. Заболоцкий)
David
Behrman - On The Other Ocean
Все они
были красавцами; все были поэтами.
Никто из них не интересовался политикой. Они хотели прекрасного. Как писал
Хармс:
"У человека есть только два интереса. Земной: пища, питье, тепло, женщина и
отдых. И небесный - бессмертие. Все земное свидетельствует о смерти. Есть
одна прямая линия, на которой лежит все земное. И только то, что не лежит на
этой линии, может свидетельствовать о бессмертии. И потому человек ищет
отклонения от этой земной линии и называет его прекрасным или гениальным".
Но, как все влюбленные люди, они были опасны.
В 20-е годы всякое экспериментальное искусство приветствовалось. Но в 30-е
началась травля поэтов. У Обериутов печатались только стихи для детей (надо
сказать - классические). Но и этого было мало. Вскоре их назвали
"контрреволюционной вредительской шайкой, сознательно взявшей курс на
диверсию в детской литературе". Статья про них в газете кончалась призывом:
"Добить врага!".
Что и было сделано.
Albinoni
- Adagio G moll
Но система,
уничтожившая обериутов, ушла, а их стихи остались. Жизнь коротка, искусство
вечно. Власть, убивающая поэтов, обречена, потому что она убивает тех, кто
знает прекрасное.
Медленно, медленно, медленно
Движется чудное время.
Я закрываю глаза и вижу стеклянное здание леса.
Стройные волки, одетые в легкие платья,
Преданы долгой научной беседе.
Вот отделился один,
Поднимает прозрачные лапы,
Плавно взлетает на воздух,
Ложится на спину,
Ветер его на восток над долинами гонит.
Волки внизу говорят:
"Удалился философ,
Чтоб лопухам преподать
Геометрию неба".
Что это? Странные виденья,
Безумный вымысел души,
Или ума произведенье, -
Студент, ученый, разреши!
Мечты Безумного нелепы,
Но видит каждый, кто не слеп:
"Любой из нас, пекущих хлебы,
Для мира старого нелеп.
Века идут, года уходят,
Но все живущее - не сон:
Оно живет и превосходит
Вчерашней истины закон.
(Н. Заболоцкий)
Nobukazu
Takemura - Astral Beads
А вот -
другое чтение стихов:
Как всегда
изысканно одетый Введенский проехал по сцене на трехколесном велосипеде и
потом читал лишенные общепонятного смысла стихотворения.
После него
два служителя вывезли на сцену большой полированный шкаф, на котором,
скрестив по-турецки длинные ноги, восседал Хармс. На его голове была
затейливая шапочка, на щеке нарисована зеленая собачка. Он поднялся на ноги
и со шкафа начал читать стихи, покоряя зрителей своей прекрасной дикцией и
выразительной интонацией. Затем три раза топнул ногой, и его увезли со
сцены.
Совсем
молодой Игорь Бахтерев, закончив чтение стихов, не сгибаясь упал на спину, и
служители молча его унесли.
Затем на
сцену вынесли большой сундук. Вышел Заболоцкий, встал рядом с сундуком и
сразу же привлек внимание зала одеждой и внешностью, казалось бы,
несовместимыми с традиционными представлениями о поэте: выгоревшая военная
гимнастерка, грубые ботинки с обмотками, румяное лицо, голубые глаза за
круглыми очками, гладко причесанные на пробор светлые волосы. Уверенным
басовитым голосом он прочитал написанное полтора месяца назад "Движение".
|
